«Стреляй!» – Суоми не знал, кто произнес это слово – то ли Шонберг, то ли он, то ли оно само по себе повисло в морозном воздухе, словно отражение его мыслей. Единственное, что Суоми знал, – это что к нему приближается смерть, видимая и реальная. Его руки годились лишь для того, чтобы распределять эмблемы, обращаться с письменными принадлежностями, кисточками, электронными стилосами, переводя впечатления от мира во вторую или третью степень отдаления. Сейчас же Суоми словно парализовало, и он вот-вот должен был умереть. Его ввергла в оцепенение уверенность, увиденная в глазах животного. Уверенность в том, что он, Карлос Суоми, – мясо.

Над ухом Суоми негромко хлопнуло ружье Шонберга – раз, потом другой. Невидимый удар поразил атакующее животное. Прекрасная энергия броска столкнулась с более мощной и более грубой силой. Полетели клочья оранжево-желтого меха. Удар энергии исказил форму скрытых под мехом мышц и костей. Огромное тело утратило свою грацию и стремительность. Но казалось, хищник все еще пытается добраться до людей. Потом тело зверя словно разорвалось по линии проникающих ранений и рухнуло. Теперь хищник напоминал испачканную чем-то красным игрушку. Суоми прекрасно видел обмякшую лапу с коготками размером с приличный нож. Когти, дугой выгибающиеся над подушечкой лапы, вонзились в груду талого снега в каких-нибудь десяти метрах от ботинок Суоми.

Когда животное замерло, Шонберг из соображений предосторожности выстрелил в затылок хищнику, потом отбросил ружье и схватил голограмм-камеру. Затем, засняв в различных ракурсах окровавленное, изломанное тело, Шонберг покачал головой и убрал камеру. Он произнес что-то успокаивающее, ободряя Суоми. Казалось, поведение Карлоса нисколько не удивило и не расстроило бывалого охотника. Когда Суоми наконец-то ухитрился выдавить из себя несвязные слова благодарности, Шонберг лишь отмахнулся с изящной небрежностью. Это означало проявление наивысшего презрения.

Рано утром второго дня турнира Лерос, жрец-распорядитель, неспешным шагом отвел тридцать два выживших участника на пять километров вперед вдоль речного берега, где проходил первый тур, на горный луг, раскинувшийся у подножия горы Богов. На новом месте уже трудилась ранее вышедшая группа жрецов и работников. Они готовили новый ринг на расчищенном участке плотно утоптанной земли и сооружали новый походный алтарь для изваяния Торуна. Изваяние привезли на телеге, двигавшейся во главе колонны участников турнира. Рабы уже покрылись потом, зарабатывая свой сегодняшний паек. Число рабов значительно уменьшилось – их разослали на другие объекты. Сейчас, конечно же, требовалось прислуживать лишь половине от первоначального числа воинов, а в городе-цитадели, расположенном на горе, и на лежащих внизу полях всегда было множество работы.

Согласно плану проведения турнира, врученному Леросу верховным жрецом Андреасом и Внутренним Кругом его советников, требовалось, чтобы каждый следующий тур проводился ближе к вершине горы, чем предыдущий. Цель такого перемещения, как это объяснял Андреас, была символической. Но теперь Лерос заметил, что план имел и немалые практические преимущества. Отбросы каждого лагеря – отхожие места, объедки, остатки погребального костра – сразу же оставались внизу.

Работы по подготовке нового места были завершены вскоре после прибытия воинов. Младший жрец вручил Леросу новый пергаментный свиток со списком участников. Лерос созвал всех воинов и, выполнив определенные формальности, зачитал список вслух: