Приземистые чудища из мифических сказок с извилистыми ветвями раскидистых крон, переплетённых где-то недосягаемо высоко над головой в толстые сети готических сводов. Если бы не солнце со своими яркими бликами солнечных зайчиков, можно было бы представить себе, как идёшь по заколдованному лесу, углубляясь всё дальше и безвозвратно в мрачные чащобы тёмного королевства. А где-то там, не так уж и далеко, всего миля-две, чёрный замок чёрного властителя или огнедышащего дракона, похитившего твоих родителей и младшего братика. Ведь сказки обязаны быть страшнее реальности, чтобы ощущать разницу, запугивать жуткими образами и скрытой в них обречённостью плохих концовок. Сказки не должны заканчиваться хорошо, иначе не почерпнёшь вложенного в них смысла и напутствующего назидания. А разве в жизни всё по-другому?..

Наверное, всё-таки по-другому. Потому что Эва не видит впереди неприступного утёса чёрного замка. Наоборот, небольшие фрагменты белых стен или колонн, зияющие слепыми пятнами солнечного света меж самых дальних стволов. Да, скорее колонн. И, кажется, она узнаёт это место. Поворот на залитую белоснежным золотом аллею за квадратными столбами белокаменного забора. Ещё несколько ярдов и она увидит тёмные ставни высоких окон-дверей двухэтажной усадьбы колониального стиля. Самые тёмные, потому что стены дома абсолютно белые, окружённые по всему периметру круглыми колоннами и примыкающими со всех четырёх сторон дополнительными террасами. Крыша появится где-то последней – высокая, покатая, нависающая крутым козырьком с терракотовой черепицей над окнами и лоджиями второго этажа. И только несколько деревьев по оба крыла здания, едва-едва дающие на него тень.

Волнение коснётся своими невесомыми пальцами учащённо забившееся сердечко, зазвенит хрустальными струнами по солнечному сплетению и в животе. И тут же сбежит щемящими приливами забытой памяти, как каскадом долгожданной прохлады или облегчения, подтолкнув в нужном направлении, и нашёптывая размытыми образами иных картинок. Иными воспоминаниями – схожего дома, но с плоской крышей, широкими окнами и монолитными колоннами из синего (может тёмно-изумрудного) мрамора с белыми прожилками, оплетёнными то ли виноградными лозами, то ли плетистыми розами. И вода, по обе стороны от центральной аллеи, ведущей к дверям парадного входа, а может дворового.

Кажется, сейчас это уже не важно. Напрягать память больше не нужно, не имеет смысла. Ларго Сулей больше не плод сомнительных образов и нестабильных воспоминаний. Она видит его прямо перед собой, приближаясь по терракотовой плитке подъездной дорожки к полукруглым ступеням парадного крыльца. По обе стороны «ограда» из стриженой жимолости, высотой где-то до с ярд. Эвелин помнит, что когда-то уже шла по этой алее, только кусты казались выше, как и крыльцо, и массивные арочные двери цвета белого дуба с декоративными фрамугами по бокам и в верхней части. Ряд симметричных окон первого и второго этажей повторяли размеры и высоту парадных дверей, только просвечивались насквозь, открывая взору фрагменты интерьеров внутренних комнат и перспективу окон с противоположного фасада, перехватывая их освещённые с обратной стороны ярким солнцем белёсые экраны. Так что создавалось ощущение, будто из тёмных залов дома тоже пробивается свет.

Всё это вспоминается моментально, будто накладывается увиденным на когда-то забытое. Ступени крыльца – раз, два, три, четыре – полукруг гранитной площадки перед дверьми и два крыла отходящих от неё террас. Сейчас Эвелин помнит. Это совсем несложно. Она даже знает, что двери не заперты, их закрывают только на ночь, поздно вечером, когда все домочадцы, включая слуг, уже внутри и начинают готовиться ко сну. Привычка-ритуал свойственная всем поместьям Гранд-Льюиса и, наверное, домам в самом городке. На счёт других она не уверена, но, думает, что скорее так оно и есть. Да и не суть. Она уже у Ларго Сулей – ещё одно место на земле, которое будет называть в ближайшие месяцы своим домом. Или не домом, а временным пристанищем, даже если станет проводить в нём наименьшее количество часов в течении каждого дня, а уж к осуществлению последнего она постарается приложить немало усилий и возможностей.