С другой стороны, ну что я могу ему сказать? Все же и так, очевидно, стоит только на меня взглянуть.

А вот у Паши рот, в отличие от меня не занят.

— А я думал, что за мышь здесь скребется, — оценивающий взгляд проходится по горке припасов на тарелке. — А мышь оказывается ну очень крупнокалиберная.
— Я не мышь! — вырывается возмущение из меня вместе с конфетами. — И никакая не крупнокалиберная! У меня стресс! И вообще, это на двоих порция. Я планировала тебя будить. Мы собирались в загул, если ты помнишь, сам звал отмечать и нагло заснул!

С каждым моим словом на его лице расползается наглая, но очень довольная улыбка. Гад просто издевается надомной! Забирает из рук тарелку. Кружку хватает пальцами прямо за ободок. Видя это, шиплю, будто сама обжигаюсь. Горячо! А он ничего. Стоит. Улыбается нагло. Глаза блестят. Вмятинки от подушки на щеке уютные, щетина эта колючая... Вот бы потрогать. Вдруг мягенькая и целоваться приятно? Блин, о чем я вообще думаю?!

- Ты о чем задумалась?

А вот это я, пожалуй, ему не расскажу...

5. Голос города

— Так о чем? Маш? — отпивая чистый кипяток из кружки, переспрашивает Паша.
— О том, куда поедем отмечать мою свободу, — мямлю растерянно, первое, что приходит в голову. Только бы не проболтаться про манящий жесткий контур губ и колкую на вид щетину. — Мы же за этим тут… Собрались. И какой у нас вообще план? Нужно позвонить, забронировать столик… Наверное.
— А я уже.
— Да?
— Да! — морда Паши буквально расцветает вмиг. Будто что-то коварно-игривое выпустили на волю. — Лучший столик Петербурга. У меня блат. Бронь не нужна. Пойдем.

Он задает направление кивком головы и идет в сторону эркера. Но на полпути резко останавливается, я не успеваю затормозить и врезаюсь в его спину.

— Осторожнее, Маш, — говорит с участием, словно не планировал никакого коварства. Оно само, ага. — Возьми в ящике над плитой коньяк и рюмки.

Злобно щурюсь на его блестящие лукавством глаза, но иду за коньяком. Пригодится, если я хочу переиграть этого наглеца. Когда догоняю Пашу, наблюдаю странную и пугающую до тошноты картину.

Подвинув кресло, он открывает окно, забирается на подоконник и спрыгивает наружу! Мое несчастное сердце, не успевшее оправиться от измены жениха, ухает вниз, замирает и принимается выламывать ребра с особой жестокостью!

Тысячи мыслей успевают промелькнуть в моей голове. Основная тема - заголовки газет в стиле: “Обиженная невеста убивает случайного любовника”. Хочется по-детски обидеться на злобных журналистов, сочиняющих гадкие названия у меня в голове. Ну почему любовника-то вдруг?! Неужели просто посмотреть на красивое уже нельзя?!

Безумный хоровод мыслей останавливает рука, забирающая тарелку с бутербродами и кружку с чаем, с подоконника.

— Там крыша, что ли?! — кричу оглушенная биением сердца в ушах.
— Ну да, — выныривает с той стороны окна голова Паши. — А откуда столько разочарования в голосе?
— Ты нарушил мои планы по покорению желтой прессы, — чувствую, как, наконец, расслабляются, пропитанные адреналином мышцы.
— Что?
— Ничего. Это и есть твой лучший столик?
— Да. Иди ко мне.

Подхожу ближе и недоверчиво выглядываю. Тут и правда выход на просторную крышу. Паша протягивает мне руки приглашая.

Город, бывший просто волшебной картинкой в окне, оживает. Его голос становится громче и объемнее, когда я спрыгиваю на крышу. Паша пытается удержать меня в объятиях, но зачем мне он, когда здесь величественный Петербург как на ладони.

— Ты обманул меня со столиком. Это же карниз! — шепчу, опасно подходя к краю.