Девчонка была почти на голову выше, с широкими плечами, пусть и несуразно угловатая. Переодень ее в брюки и рубашку вместо платья, с такой стрижкой и грубоватыми чертами лица запросто можно принять за пацана.

К ним подошла Людмила Леонидовна, положила ладони на плечи, поинтересовалась одновременно и дружелюбно, и вроде как с осуждением:

– Ну а вы что застыли? А? – Она сделала паузу, задумалась, видимо вспоминая имена. – Ира. Гена. Уже всё обошли? Хорошо смотрели?

Вот чего она опять прицепилась? Будто мало Генка привлек к себе внимания. Даже имя его все-таки выучила, еще и разговаривала как с абсолютно беспомощным и неразумным. Так и остальные могут решить, что у воспитательницы к нему какое-то особое отношение. И доказывай потом, что он не сыночек, не племянник и не какой-то блатной.

Генка аккуратно дернул плечом, словно ненароком избавляясь от лежащей на нем руки, и, ничего не ответив, послушно потопал вдоль рядов выставленных на траву чемоданов и больших дорожных сумок, выглядывая свой багаж. Еще и эта страшила Ирочка опять за ним увязалась, а окружающим только повод дай, тут же навыдумывают и любовь, и прочую ерунду.

Ну прямо с самого утра не задалось. Всё, вообще всё! Генка даже шаг прибавил, лишь бы оказаться подальше от тащившейся за ним следом Иры, и, само собой, едва не проскочил мимо нужного чемодана. Хорошо, что в голове что-то щелкнуло, и он вовремя затормозил.

Или, наоборот, плохо. Уж лучше бы и правда не заметил, а проскочил мимо и потом зашел на второй круг. Потому как осознав, что вроде бы видел знакомый чемодан, Генка оглянулся, попятился, а шедшая за ним по пятам Ира не сообразила вовремя остановиться. И они столкнулись и, конечно, растерявшись и смутившись, не отскочили моментально в разные стороны, а так и стояли несколько секунд, упираясь друг в друга. И конечно, это увидели.

Генка, услышав раздавшееся поблизости многозначительное хихиканье, тут же отпрянул от Иры, обернулся.

Ну ладно бы еще кто-то другой, но эти две девчонки точно были из первого отряда. Он их видел и в автобусе, и потом рядом с ним, когда все уже вышли и в очередной раз выслушивали наставления и напоминания воспиталки. Одна светленькая, другая темненькая, одна чуть повыше, другая чуть пониже, но лица очень похожи. Скорее всего, сестренки-двойняшки. Они наклонились друг к другу и о чем-то перешептывались, поглядывая на Генку и загадочно улыбаясь.

Он чуть не взвыл от досады. Нахмурился, торопливо отвернулся, стараясь и краем глаза не зацепить эту тормозную Иру, полез в чемоданные развалы выуживать свой. Но даже тут не повезло – опять запнулся, опять чуть не навернулся.

Да черт бы побрал этот идиотский лагерь! И дядю Петю, из-за которого Генка сюда попал. И вездесущих девчонок, которые всегда умели появляться не в том месте и не в то время. Да и всех остальных тоже.

Когда все ребята из отряда наконец-то собрались под обозначенной березкой, вожатый Коля воскликнул:

– Меняю гитару и сумку на два чемодана. Девчата, признавайтесь, у кого самые тяжелые?

Самый большой и тяжелый оказался у симпатичной, похожей на куколку Оли Корзун, и сейчас одетую так, будто она собиралась не в дорогу, а на день рождения или дискотеку. Наверняка и чемодан ее был под завязку набит красивенькими юбочками, блузочками и платьишками.

Увидев его, вожатый даже озадаченно хмыкнул, но отказываться от своих слов не стал. Второй он уже сам забрал у черноглазой и черноволосой Инги. В обмен вручил ей гитару.

Инга взяла ее так, словно была хорошо знакома с инструментом, осторожно тронула или, скорее, погладила струны. Вожатый тоже заметил, поинтересовался: