Что-то вкрадчивое в его интонациях меня настораживает.
— Почему одна? С защитником. — Бочком протискиваюсь ближе к клетке. — Дверцу открою и выскочишь отсюда как Прометей.
Огнев, видимо, уже отошёл от первого шока и теперь позволяет себе похабную ухмылку.
— Голенький?
— Без печени, — безжалостно отсекаю попытку флирта.
— Пока-пока! — веско припечатывает Яшка, сверкая на гостя чёрными глазами.
— Только сначала руки мне развяжи. — Поворачиваюсь к Огневу спиной. Тот факт, что он оставил топор в углу, вселяет надежду на его адекватность.
Правда возится он чего-то долго, будто не сам завязывал. Дышит на меня так выразительно, как Дёма в наши лучшие дни не дышал.
Чего это он опять задумал, безбожник?..
— Замёрзла? — Паша медленно проводит горячими пальцами от моих запястий до самых плеч.
— Чай сейчас заварю и согреюсь, — сразу нахохливаюсь, усмотрев в вопросе попытку навязать мне комплекс согревающих упражнений. Парных, ага. Обычно с этого вопроса всё стыдное и начинается…
Чумазая? Вот и нечего ко мне лапы тянуть!
— Тебе видней, — усмешкой даёт понять, что отмазки мои шиты белыми нитками. — Приглашение в баню ещё полчаса актуально. Потом она остынет. Сходи попарься, а я пока защитника твоего посторожу. Коты у нас здесь тоже не пальцем деланные, могут запросто загрызть добычу по свинью включительно.
Вряд ли местные коты обучены проходить через стены. Но то, что он останется здесь, подкупает. Картинки горячего пара волнуют потаённые струны промёрзшей души. Мой язык и ноги, окоченевшие в сырых носках, категорически против отказа.
Кивком благодарю Пашу за предложение и возвращаюсь к платяному шкафу.
Фривольные пижамы, как дань сожительства с Демьяном, для дефиле перед чужим мужиком не годятся. Пусть полежат пока в багажнике, я что-нибудь из бабушкиного неглиже позаимствую. Вот, например, эту фланелевую сорочку в пол. Скромно, непритязательно и нигде не просвечивает.
Взяв банное полотенце, с улыбкой провожу пальцами по веточке сухой лаванды. Каждая вещь в аккуратных стопках проложена сухоцветами. И пахнет так щемяще, детством…
— То-о-олько рю-ю-юмка водки на столе! — выводит меня из ностальгической дымки истошный вопль Яшки. Отлично, теперь он затянул любимую шарманку.
— Эй ты! Как тебя? — слышно как стучит по клетке Огнев. — Заткнись, а?
Бесполезно. Но пусть пробует. Некогда будет подглядывать, если появится такой соблазн.
— Ве-е-етер плачет за о-о-окном!..
— Да блин! Птица!
— Покорми его, — бросаю, проходя мимо кухни.
— У него полно еды! — возмущается Паша.
Наивный.
Ладно, подскажу. Яшкин вокал способен извести даже тараканов. Что-то среднее между кудахтаньем и хором в психушке...
— Возьми в коробочке на столе цукаты. Только без фанатизма, может с пальцем отхватить.
Ну всё. Инструкции вроде оставила, моя совесть чиста. А тело ещё нет и рискует остаться без водных процедур, если не потороплюсь.
Зонта ожидаемо не видать. Вместо него, на крючке висит большой отрезок прозрачной клеёнки. Как говаривала бабушка — наши ветра легко ломают спицы. На ноги обуваю калоши и выхожу в ненастье.
Огнев не соврал. Жара в парилке ядерная! Долго не засиживаюсь ещё и потому что время позднее. Человек такую услугу оказал, хоть и встретились по-дурацки. Но разве у нас бывает иначе?
А ещё Галчонком меня никто не называл. Приятно так…
Дождь льёт как из ведра. Выбирая одежду, я не учла одного: сорочка-то белоснежная, забрызгаю по лужам, жалко. Цепляю клеёнку к голове невидимками на манер фаты. Обратно возвращаюсь по растущему через дорогу клеверу, чинно придерживая свёрток с грязной одеждой. Эпичная как призрак.