Альберту нравилось, его отзывчивость пленяла и все время хотелось чего-то еще. Я нашла пальцами край штанов и дернула, вообще не думала про завязки и просто пыталась добраться до него, прикоснуться к члену, приласкать. Мне требовалось это сильнее кислорода, тело буквально колотило от жаркой пульсации, особенно между ног. Там все горело, терпеть становилось труднее, а прикосновения к Альберту дарили облегчение.

Он схватился за завязки штанов и стал дергать их почти с ненавистью. Такая мелочь, а как мешала! Я тоже разозлилась, сама не знала, на что именно, просто… да в голове уже ничего не осталось, чтобы знать. Я сильнее сжала зубы на члене. Альберт снова вздрогнул и зашипел, вцепился в мои волосы, прижал к себе сильнее. Яростная ласка, дикая и приятная, которая заставляла забыть привычную роль серой мышки.

Мне не хотелось прерываться, хотелось выплеснуть все свое нетерпение, но пришлось отстраниться, чтобы Альберт справился с завязками. Да как же медленно, это убивало! В нетерпении я сильнее мяла его ягодицы, терла бедра, ноги, живот: все, до чего дотягивалась. Какие же твердые мышцы, как приятно вздрагивал Альберт. Ему все нравилось, и эта мысль приводила в восторг.

Вот, он справился! Я увидела завитки черных волос, а потом Альберт достал свой член с набухшей головкой, влажной, манящей. Только от этого соски заныли сильнее, между ног тоже, но помогать самой себе не хотелось. Нет, мне хотелось Альберта, хотелось сделать приятное ему и упиваться этим.

Я лизнула головку, чувствуя резкий солоноватый вкус, и Альберт дернулся неожиданно сильно. Такая ерунда, а как отзывался, как волшебно постанывал… даже я не выдержала и промычала. Альберт словно травил меня своим удовольствием, превращал в какую-то другую Олесю: ненасытную, бесстыдную и счастливую этим.

Меня завораживали мысли о реакции Альберта на это, а на то. Хотелось попробовать все, чему в жизни мешал стыд… только не все разом. Я наклонилась и обхватила губами яички; они были твердыми, подвижными, почему-то не вызывали того же интереса, но Альберт простонал и замер, словно давно мечтал об этом. Безумно нравилось понимание, что этот большой, дикий мужчина находился в моей власти, чувствовать отзывчивость. Всегда понятно, когда партнеру приятно, но так волнует, если он забывался и не боялся показать это. Так и подмывало сделать что-то еще, получить больше отклика, и я пососала, двигая языком и наблюдая за Альбертом. Он откинул голову и глубоко втягивал воздух, неосознанно дергал меня за волосы. Сколько скрытой силы было в этих движениях, сколько неудовлетворенности, которую хотелось исправить. Я с силой посасывала яички и с чмоканьем отпускала их, одно, второе — и так без остановки. Господи, какая пошлятина и как плевать. Главное, что Альберт посмотрел на меня, его глаза сияли почти магически. Он раскрыл губы, они подрагивали, обнажая зубы, а лицо прорезали тени волос, делая его похожим на тигра; ненасытное животное.

Требовалось что-то дикое, за что будет стыдно. Я чуть отстранилась и высунула язык, стала водить им по яичкам так, чтобы Альберт видел. Он не изменился в лице, но что-то поменялось… наверное, глаза стали будто твердыми, а он сам — напряженнее. Это было так сладко! Мне хватало, а Альберту стало мало: он взял меня за подбородок и потянул вверх, пока перед носом не оказалась блестящая надутая головка члена. Я почувствовала, как она ложится на язык, как скользит в рот. Хотелось остановить мгновение, насладиться, все запомнить, но кровь бурлила в висках, сердце колотилось, и мы с Альбертом подались друг к другу.