2. Глава 2

Ясмин

На рынке было шумно и многолюдно.

Ловко лавируя в толпе, я держалась поближе к женщинам: в темных хиджабах мы почти не отличались друг от друга, никто не рассматривал нас. Дразнящие ароматы будоражили сознание, а вид сочных фруктов на прилавках — аппетит. Никакое нервное напряжение не спасало от голода, ведь сегодня у меня не вышло даже позавтракать. Только успевала помогать на кухне да занималась подготовкой к встрече почтенного гостя.

Я услышала над головой громкий крик и непроизвольно посмотрела наверх. Словно маленькая лодка, прячущаяся за гигантскими кораблями, сквозь облака пронеслась огромная птица. Настолько впечатляющая, что люди вокруг прекратили разглядывать товары на прилавках и обратили взоры в бирюзовое небо.

— Хумай! Мамочка, смотри, хумай! — вскрикнула восьмилетняя девочка. Капюшон ее бурнуса [1] слетел, и ветер подхватил полы этого суконного одеяния.

«Ивенты?» — промелькнуло в голове, пока я разглядывала темную кожу ребенка и длинную косу, которая на солнце отливала золотом. Почему-то она так заворожила меня, что на секунду все страхи и посторонние мысли вылетели из головы.

— Шейда, прекрати, — осадила худая женщина ребенка. Она крепко сжала хрупкое запястье, но тянуть не стала: с нежностью, свойственной лишь матери, привлекла дочь к себе.

— Но, мама, хумай — это птица удачи!

— Чутье мне подсказывает, что блеск ее оперения светит сегодня не нам.

Почти бездумно я незаметно сунула руку в карман и нащупала серьги. Сколько сейчас одна такая стоит на рынке? Двадцать-тридцать дирханов, ручная работа ведь. Никакой магии.

Золото блеснуло на мгновение, после чего оказалось у ног юной Шейды, и зоркий глаз девочки, естественно, зацепился за украшение моментально.

— Ой, смотри, мама!

— Шейда, ты что, чужое брать нельзя.

— С неба упало. Говорила же, что хумай удачу на хвосте приносит. Откуда бы взяться серьгам, если рядом никого нет?

Резко отвернувшись, я шагнула к фруктовым прилавкам. Туман в голове рассеялся, от сожаления не осталось и следа. Лишь странное чувство тоски поселилось где-то в глубинах сердца. Ивенты — народ бедный. Из соседней страны они шли в наши края за лучшей жизнью. Кто-то находил, другие возвращались на родину. Женщина с дочерью, скорее всего, из таких. Искали в Маракеше возможность заработать или вовсе найти свое счастье.

Ничего удивительного. Однако глядя на них, я остро ощутила собственное одиночество. Будь здесь мама, видит Мудрец, мы искали бы дорогу вместе.

Куда теперь? Что делать? У меня ведь ни плана, ни решения. Я могла купить лошадь, но пересечь пустыню в одиночестве попросту невозможно. Без сопровождения там легко заблудиться и погибнуть от жажды или в песчаной буре. Корабли и огромные воздушные суда, что иногда забредали в наши порты, тоже не вариант. Сесть на них нельзя, не позволит ни один капитан. Для местных девушек действовало правило: сопровождение только с мужчиной. Никто не рисковал, пряча у себя в трюмах беглянок и неверных жен.

Искать попутчика? Но где?

Из знакомых мужчин у меня были отчим, братья и хаджа. Остальным не позволялось даже смотреть в сторону дочери хранителя городской библиотеки. Он считал, что чрезмерное общение развязывает женщине язык. Ни прислуге, никому из домашних не разрешали якшаться с «позором семьи Рашид». Подруг и тех не водилось. Все уважаемые родители держали от меня подальше своих дочерей, чтобы беды не принесла.

Я глубоко вздохнула и зажмурилась на несколько секунд. Перед глазами заплясали разноцветные круги, а шум рынка постепенно отошел на второй план. Ногти впились в кожу, момент слабости прошел.