— Ясмин!

Вздрогнув, я посмотрела на сосредоточенного дядю Карима, затем перевела взгляд на посеревшее лицо Пола. Хаджа поднес к его носу крохотную склянку с чем-то очень пахучим: яркий аромат трав и специй привел чужеземца в чувство. Бедолага зашелся в кашле, глубоко вдохнул и перевернулся на бок, пытаясь прийти в себя.

— Ой, господин, вы ожили, — обрадовался Али. Проведя пальцами по смоляным волосам, он немного отодвинулся.

— У кого здесь «разум осла»? — прохрипел Пол и усиленно заморгал.

Одно неловкое движение рукой — и окуляры слетели на землю. Блики солнечных лучей на прозрачном стекле привлекли мое внимание: смотреть на Пола я боялась. Вдруг ему вздумается загадать желание? На вторую попытку у меня не хватило бы духа.

— У кого? Не знаю, господин. Вам почудилось, Мудрец не даст соврать. Али так переживал, так переживал. Чуть себя не съел, что оставил вас в опасности…

— Прекрати трещать, глупый попугай! — прикрикнул на слугу дядя Карим. — Лучше помоги.

— А вы почему меня оскорбляете, хаджа? — надул щеки Али. — Не надо кричать, чай не с глупым ослом беседу ведете.

— О Мудрец, какой дурень топчет землю наших предков под лазурными сводами твоего неба.

Дядя Карим закатил глаза, на что Али окончательно разобиделся. Слуга выпятил губу, шумно вздохнул и процедил:

— Хаджа, вы, безусловно, талантливый человек и ваши руки не из-под хвоста осла растут, но…

Я осторожно подошла к сидящему Полу, который по-прежнему тряс головой, и наклонилась за окулярами. Убедившись, что стекла не пострадали, я протянула окуляры хозяину, а тот прищурился. На лице Пола отразилось сомнение. Будто он не понимал, кто перед ним находится.

— Это Ясмин, — сказала я.

— Вижу, — неожиданно огрызнулся в ответ Пол. Возникало ощущение, что моя помощь его сильно разозлила. — Дай сюда!

Пальцы несколько раз бестолково захватили воздух. Недолго думая, я взяла Пола за руку и вложила окуляры в ладонь. Лишь после этого он надел их без посторонней помощи, более того — вместо благодарности злобно цыкнул. Вставать тоже решил сам: господин Мехди и Али, прекратившие на время ссору, попыткой поддержать были посланы в «дрыгловые дрыглы».

Полагаю, куда-то к шайтану, только на родном языке чужеземцев.

— Эй, хватит болтать. Ваш час на исходе, — послышался крик одного из стражников.

О них-то мы забыли совсем. Разум хаотично подбрасывал воспоминания о тех ужасных минутах на площади, однако общая картина оставалась недоступной. Остался страх, горечь и затаившийся в глубинах сознания ужас. Больше ничего. До нас еще долетали отдаленные крики, только я старалась не обращать на них внимания.

Потом, все потом. Приму и несостоявшуюся казнь, и кару небес за нарушение всех законов Амррока, и последствия своего решения. Пол еще не осознавал, какую власть получил в руки. Не зря мама предупреждала, что нельзя раскрываться — тем более незнакомцам. Возможность получить желаемое часто дурманила разум. Людей не останавливала даже непосильная плата за чудеса.

«Ничто не берется из ниоткуда и не уходит в никуда».

— Где у вас ближайший храм?

Я моргнула и уставилась на круглый ворот джеллябы Пола. Аккуратная вышивка по краю служила украшением, но лучше бы вместо нее был обычный капюшон. Тело от жары спасала льняная ткань халата. Под ним прятались рубашка и широкие штаны, руки закрывали перчатки. А вот голова осталась не прикрыта. Для чужеземца лучи пустынного солнца губительны: бледная кожа краснела, и случались ожоги.

Стянув широкий бурнус, я молча сунула его Полу.

— Не храм, а святилище Мудреца, — поправил дядя Карим.