Don’tyoucrytonight, Istillloveyoubaby», и чувствовал, как она улыбается. Я улыбался тоже, мы слились, раскачиваясь в танце, повторяя движения друг друга, и будто дышали в одном ритме. Я закрыл глаза, растворяясь в музыке и ощущении ее тепла, и чувствовал нас двоих в моменте как самых близких, самых счастливых людей на планете.

Я помню этот танец так отчетливо, так ярко, настолько он отзывается теплом во всем теле потому, что это были, наверное, последние мгновения нашего незамутненного счастья и нашей близости.

А с заключительными аккордами музыки в зал ввалилась растрепанная и какая-то странная Катька, я не сразу понял, что с ней не так. Мы остановились, и она бросилась к нам, на ходу начиная рыдать. Она повисла на Альбине и зашлась, обливаясь слезами. Я остолбенел, перед очередным ударом бодрой музыки успев разобрать только одну фразу:

– Он… они… изнасиловали меня!

– Аль, ты как? — Алекс глянул через решетку в соседнюю камеру.

– Ну что тебе сказать? — Она сидела на полке, поставив локти на колени и закрыв лицо ладонями.

Ее классический бежевый плащ, ухоженные волосы и замшевые ботильоны смотрелись в камере предварительного заключения как шедевр да Винчи на стене в туалете. Она отняла руки от лица и взглянула на него.

– Это пздц! — из ее груди вырвался смешок, будто она сдерживала полномасштабный хохот.

Лекс расплылся в широченной улыбке.

– Не парься, это не так уж страшно, нарушения коммендани — штраф и предупреждение. Ну и ночевка в участке. Я уже раз пять попадал.

– Я ни разу, — вздохнула она.

– Не сомневаюсь. К утру будешь дома с офигительной историей. Внукам будешь рассказывать.

Она напряженно улыбнулась.

– А большой штраф? — ее голос дрогнул.

– Не бери в голову, я угощаю. — Лекс оскалился. – Вот если бы они нашли нас минутой раньше или минутой позже… Вот тогда административка, и поехали бы мы с тобой копать могилы за черту отчуждения.

– Да ладно! — В ее глазах мелькнули восторг и ужас одновременно.

– Ну… замужним девушкам целоваться и все вытекающие с посторонними мужиками государством запрещено. Нарушение карантина и угроза демографии на минуточку. — Он уставился на нее в упор. Делать вид, что ничего не произошло, он точно не собирался.

А она собиралась.

– Леш, не надо об этом. Случайно вышло, ты же понимаешь. — Она отвела глаза в сторону.

– Охрененная случайность, – выдохнул он, – я тоже там был, помнишь?

– Ну чего ты от меня хочешь? — Она встала и вовсе отвернулась. Как же ему хотелось дотянуться до ее плеча и развернуть обратно, чтобы в глаза ему смотрела, когда будет говорить! — Это как… старая привычка. Ты это ты, и в тот момент две реальности как будто склеились… в общем, это неправильно со всех сторон. Извини… Я замужем, это не должно повториться.

Лекса передернуло, и кровь отхлынула от сердца.

– Не со всех, – процедил он сквозь зубы, – с моей стороны правильно.

– Ты просто… такой человек, с кем рядом как дома, как в своей старой куртке, которая сидит как влитая. И это странное чувство… Просто давай держаться на расстоянии, ладно?

– А то что? Боишься кладбищ?

– Я выросла из детской куртки, понимаешь? — Она повернулась и взглянула на него. Твердо, серьезно, уверенно. До того невыносимо, что он не выдержал.

– Тогда, надеюсь, твой муж не прочитает протокол. Там ведь подробно написано, за каким занятием нас нашли.

Алекс знал, что посторонним людям не дают читать протокол, данное обстоятельство, что они обнимались при задержании, всплыло бы только на суде, а судить их не за что. Но она-то этого не знала. Впрочем, в таких ситуациях копы не скупились на шуточки в присутствии мужа. И протокол бы не пригодился.