В первой книге я взялся обсуждать шесть частей, из которых состоит речь. В предыдущей книге я толковал о введении, повествовании (изложении фактов) и разделении не более пространно, чем это было необходимо, и с не меньшей ясностью, чем, как я полагал, ты желал; далее будут взаимосвязано излагаться доказательство и опровержение. Поэтому я рассмотрел различные виды существа дела и их разновидности и в то же время показал, как они определяются в данном деле. Затем я объяснил, как правильно находится предмет судебного разбирательства; мы убедились, что каждый аспект всей речи должен работать на него. После этого я заметил, что существуют множество дел, к которым установленный порядок не применим.

2. Остается, как мне кажется, показать, каким образом можно приспособить средства изобретения к каждому виду дела или к их разновидностям, а также какие из технических[28] аргументов (которые греки называют ἐπιχειρήματα[29]) следует использовать, а каких – избегать; оба этих отдела принадлежат доказательству и опровержению. Затем, наконец, будет раскрыто, какое заключение следует использовать в речи; заключение [как] было [указано] – последнее из шести частей, слагающих речь.

Итак, сначала я рассмотрю, как следует вести дела, представляющие каждый из видов существа дела, и, конечно, уделю первоочередное внимание тому виду, который является наиболее важным и наиболее трудным.

В случае толковательного дела[30] изложение фактов обвинителем должно содержать перемежающиеся и разбросанные [по тексту] материалы, разжигающие подозрения к подсудимому, чтобы ни об одном действии, ни об одном слове, ни о появлении или уходе, короче, чтобы ни об одном его поступке нельзя было бы не подумать, что тут дело нечисто. Изложение фактов защитником должно быть простым и ясным, а также ослабляющим подозрения.

Процедура толковательного дела включает шесть частей: [преступление] вероятно (probabile), сопоставление (conlatio) [выгод], признаки [преступления] (signum), наглядное доказательство [вины] (argumentum), последующее поведение [подсудимого] (consecutio) и подтверждение [вины] (approbatio). Поясню смысл каждого из этих терминов.

Вероятность преступления устанавливается доказательством, что оно было выгодно подсудимому, и что он никогда не воздерживался от такого рода бесславных дел. Эта часть состоит из [раскрытия] побудительной причины и [образа] жизни.

Побудительной причиной является то, что привело подсудимого к совершению преступления, надежда ли получить выгоду или устранить затруднения. Вопросом здесь является, какую выгоду он стремился получить от преступления – честь, деньги или власть? Возможно, он надеялся удовлетворить некую страсть – любовь или непреодолимое влечение? Или же он пытался уклониться от неприятности – вражды, бесчестья, страдания или кары?

3. Если в деле усматривается надежда [подсудимого] на получение выгоды, обвинитель будет разоблачать страсть своего оппонента; в случае уклонения от неприятностей, он будет преувеличивать страх подсудимого. Защитник, со своей стороны, будет, если это возможно, отрицать, что существует побудительная причина, или, по крайней мере, будет решительно умалять ее значение; затем он скажет, что несправедливо ставить под подозрение в совершении преступления каждого, кто извлек какую-то пользу из действия.

Далее будет изучена предшествующая жизнь подсудимого. Сначала обвинитель рассмотрит, совершал ли обвиняемый ранее подобное преступление. Если ничего не найдет, он попытается узнать, не навлекал ли обвиняемый хотя бы подозрений в какой-либо подобной вине, и будет возводить [ее] на подсудимого, прикладывая все усилия, чтобы связать его образ жизни с побудительной причиной, которую он только что раскрыл. Например, если обвинитель утверждает, что побудительной причиной преступления были деньги, пусть покажет, что подсудимый всегда был жадным; если побудительной причиной выступали публичные почести – честолюбивым; так он сможет связать изъян в характере подсудимого с побудительной причиной преступления. Если он не может найти порок, соотносящийся с побудительной причиной, пусть найдет тот, который не соотносится. Если он не может показать, что подсудимый лихоимец, пусть укажет, что он коварный соблазнитель; короче, если может, пусть клеймит подсудимого позором за какой-нибудь промах, или, конечно, за все недостатки, какие только возможно. Затем он скажет: неудивительно, что человек, который однажды поступил так подло, должен был настолько же преступно действовать в данном случае. Если противник пользуется доброй репутацией честного и прямого [человека], обвинитель будет говорить, что должны быть рассмотрены дела, а не репутация; что подсудимый заблаговременно скрыл свои деяния, и что он ясно покажет, что подсудимый не неповинен в проступке.