Заканчивалось все просто и ясно:

Я, Данила Полозов, шестнадцати лет от роду, человек, житель мира Индар, становясь адептом Великого мага Нергала, клянусь служить ему и выполнять его приказы тысячу лет, или пока смерть не придет за мной, или пока сам Нергал не освободит меня от клятвы! Клянусь! Клянусь! Клянусь!

Надо признать, рассчитано все было хитро. Прочитав несколько сотен тарабарских имен с перечислениями их титулов и родства, стараясь при этом не пропустить и не перепутать ни одного звука, я настолько устал и отупел, что только продолдонив эти: «клянусь, клянусь, клянусь», с ужасом понял: НА ЧТО ЖЕ Я, ИДИОТ, ПОДПИСАЛСЯ!

И едва это понял, как краска, которой Беллона исписала мое бедное тело, с шипением стала впитываться в кожу, даже, кажется, дым пошел и горящим мясом запахло.

Это было не просто больно. Это было адски больно. Словно меня макнули в расплавленное олово или облили напалмом и подожгли.

Дико заорав, я упал на пол и принялся кататься по нему, тереться об него, как будто хотел сбить с себя адское пламя или, хотя бы содрать горящую кожу.

Все прошло также быстро, как и началось. Секунда и боли нет. Открыв глаза, встретился с насмешливым взглядом Беллоны.

Я хотел сказать ей все, что о ней думаю, обозвать самыми последними словами, но не стал, потому что боялся спугнуть чувство блаженства и эйфории – отсутствие боли.

А потом и злость прошла, осталось тупое равнодушие. Встав, подошел к большому зеркалу. Что я там рассчитывал увидеть? Страшные шрамы? Обуглившуюся кожу на месте Беллиных каракулей? Ничего этого не было, никаких следов ожогов, никаких следов краски. Может, и клятвы не было? Я обернулся к Белле и по выражению ее лица понял – клятва принята, и назад пути нет.

* * *

Волшебница удобно расположилась в одном из гостевых кресел, и поманила меня пальчиком.

– Иди сюда, садись рядом. Поговорить надо.

Ну, надо, так надо. С удовлетворением отметив про себя, что залезть на хозяйское место она не посмела, подтащил одно из тяжелых кресел и, как было сказано, сел рядом с ней.

– У тебя накопились вопросы? Спрашивай, – милостиво разрешила Белла, выбивая по столешнице дробь своими наманикюренными коготками и глянув поверх моей головы, добавила. – Вопрос: почему я такая гадина и змея подколодная, заманила мальчонку в рабство к страшному колдуну, задавать не надо. Во-первых, я могу обидеться, а во-вторых, это не соответствует истинному положению дел. Кофе хочешь?

Я молча кивнул, отметив про себя, что хоть не такими словами, но в целом, суть вопроса ухвачена ей верно и сделал вывод – следить надо за своей аурой.

– И каково же оно, истинное положение?

Девушка подмигнула мне и сообщила с заговорщицким видом:

– Тебе повезло, как вашем убогом мире еще не везло никому!

Вопреки моим ожиданиям, блюдо с фарфоровыми чашечками и серебряными приборами не принес какой-нибудь прекрасный селянин в неглиже. Белла просто достала из воздуха стопку пластиковых стаканчиков и банку с растворимым кофе, секунду подумав, оттуда же извлекла упаковку с одноразовыми столовыми приборами, разорвав которую, вынула пару пластмассовых ложечек. Одну вместе со стаканом из стопки, катнула по столу мне, другую оставила себе. Раз, и в стаканчиках заплескалась вода. Два, и вода, забурлив, превратилась в кипяток, от которого повалил пар.

Я слегка офигел. Видел, как говорится, чудеса техники, но такое…

– Челюсть подбери и кофе накладывай, – сказала Белла, и, подавая пример, набухала себе в стакан аж три ложки «Чибо», – у вас же в магазине и купила, – пояснила она, задумчиво помешивая ложечкой в стакане. – Сахара, нет, зато есть… – на стол шлепнулся целлофановый пакет с конфетами «мишка на севере». – Бери, бери не стесняйся. Я-то сладкое не ем… кроме мартини и мороженого. Так, о чем ты хотел меня спросить?