***

Ранним утром мы с мамой уже тряслись в стареньком автобусе, по всей видимости еще моим ровесником, чтобы через час выйти на заросшей травой остановки. Благо деревенька находилась на оживленной трассе, но вот жизнью тут даже и в помине не пахло.

Разбитые грунтовые дороги заросли высокой травой, почти все дома разрушены полностью, а те, что еще чудом уцелели – стояли наглухо заколоченными почерневшими от солнца и влаги досками.

Среди этой разрухи и зарослей мы не сразу отыскали нужный нам домик. Снаружи он хоть и был потрепан временем, но все еще цел.

– И как мы внутрь попадем? – задумчиво произнесла мама, разглядывая вбитые в дверной косяк доски. – Тут заколочено все наглухо.

– Тоже мне проблема! – подошла поближе и внимательное осмотрела препятствие. – Они уже все сгнили и превратились в труху.

Взявшись за одну из досок, со всей силы дернула ее на себя. Раз... Еще раз... И еще… С мерзким противным скрипом ржавые гвозди понемногу выходили из трухлявого дерева.

– Давай помогу, подошла мама, хватаясь рядом.

Так совместными усилиями мы все же смогли оторвать доски от косяка. Вот только следующим препятствием на пути стал висящий на двери ржавый замок.

– Ну вот… Зря только старались. Ключа-то у нас нет, – расстроилась мама, присаживаясь прямо на грязные ступеньки крылечка.

– Да уж… Надо было хоть что-то с собой взять, чтобы можно было его вырвать, а я даже не подумала о таком, – посетовала я, крутя в руках старенький замок.

Стоило мне его отпустить, как запоры, на которых он висел, брякнули о деревянное крыльцо, неимоверно нас удивляя.

– Хм, а не все так плохо, как кажется, – обрадовалась я, обернувшись к родительнице. – Тут все уже на соплях держится.

– Вот именно! А ты жить здесь собралась, да еще и одна. Тут мужика работящего надо, чтобы все в порядок привести, да ни одного. Сама ты и не справишься. Ну уж нет! Никуда ты переезжать не будешь. Еще не хватало, чтобы с тобой здесь случилось что-то.

– Да не переживай ты так. Что со мной случиться может? Все будет нормально, – путалась убедить ее.

– Ага, как же! Одна в глуши, в этой развалюхе…

– Мам, ты же меня знаешь. Я нигде не пропаду.

– Вот в кого ты у меня такая упертая? Явно не в меня.

– В бабушку я, – обняла маму.

– Это точно! Она тоже упертая была. Сколько ей говорила, чтобы в город переезжала, так нет… Никуда отсюда перебираться не хотела. Ей, видите ли, природу подавай, свежий воздух. Правильно люди говорили… – проговорила мама, но тут же она замолчала, осознав, что сболтнула лишнего.

– Что говорили? – тут же уцепилась я за ее слова.

– Да так… Ерунда все это, – отмахнулась она.

– И почему мне кажется, что ты мне что-то не договариваешь?

– Тебе просто кажется, милая, – улыбнулась мама, не желая продолжать неудобный для нее разговор.

Вообще, подобное было не в первый раз. Порой у мамы в адрес бабушки вырывались странные фразы, но она тут же одергивала себя и меняла тему. Когда бабушка была жива, мы бывали здесь не часто: один-два раза в год от силы, да и то приезжали на пару часов. В основном она сама приезжала к нам в гости. Так что о ее жизни в деревне я практически ничего не знала, да и слишком мала была, чтобы ею интересоваться.

– Ладно. Идем дом осматривать, не стала я пытать. Захочет и сама все расскажет.

Старые перекошенные половицы скрипели от каждого нашего шага. Затхлый воздух давно не проветриваемого помещения заполнил нос, мешая нормально дышать. Повсюду нависали полуистлевшие пучки сушеной травы, увитые лентами паутин. Странно, что эти травяные заготовки еще мыши не съели. Толстый слой пыли покрывал все поверхности, окутывая серым саваном.