Ее шепот утонул в общем гуле, который тотчас стих, едва народ заметил робко стоящих на пороге девиц. Первым к ним подбежал юноша, зачем-то обнюхал, и, подвывая, сообщил остальным:

– Лю-юди.

– Конечно, люди, – дрожащим голосом ответила Луша. – А то кто же?

Трапезная взорвалась от общего хохота. Юноша улыбнулся и пояснил:

– Пафнутий я, оборотень. А тама вон, Лелея, она, сталбыть, русалка, самая, что ни на есть, настоящая.

Он махнул в сторону златоволосой девы, обнаженной до пояса, прикрытой лишь волосами. Разглядеть то, что ниже, мешала большая кадушка, в которой сидела русалка.

– А енто Аленка, она…

– Ступай, Пафнутий, – засмеялась Аленка, подбегая к растерявшимся девицам. – Мы уж познакомились. А у тебя там мясо без пригляду.

Оборотня мигом с места сдуло: видимо, оставлять без пригляду в трапезной ничего нельзя. Особенно еду. А проворная Алена подхватила Лушу и Васену под руки и потащила к одному из столов, где сидели одни девицы. По правую сторону – разодетые в яркие платья да сарафаны, в косах ленты, на ногах нарядные лапоточки. По левую – в простых немарких платьях, волосы распущены, спадают на плечи, на головах цветочные венки, а ноги босы.

– Тебе, Васена, к чаровницам, – Аленка махнула туда, где сидели девицы с косами. – А Лукерье к ведьмам.

Встречали Василису и Лушу радостными улыбками, словами добрыми. На столе – бульон наваристый да румяные пироги, а в кувшине – ягодный компот.

– Не зря мы так сюда хотели, – восщищенно шепнула проголодавшаяся Лукерья. Аленка кивнула.

Не успели девицы отобедать, как зазвонил вдруг колокол. Вмиг исчезло все со столов, а чаровницы и ведьма, как, впрочем, и все остальные, разом куда-то засобирались.

– Держись своих, – подсказала Аленка Луше, увлекая Васену за собой.

Аленка по извилистым коридорам неслась еще быстрее, чем путеводный клубочек. Василиса с непривычки пробежала мимо нужного поворота, воротилась, боясь потерять новоявленную подругу, но, к счастью, Аленка уже сама выскочила ей навстречу.

– Не зевай, – укорила она. – Опоздаем на «домоводство», будем до вечера квакать!

– Как это, квакать? – не поняла Васена.

– Как лягушки на болоте, наказание у Настасьи Филипповны такое. Поменьше языком шевели, побольше лаптями!

Подгоняемая Аленкой, Василиса почти вбежала в просторную светелку, где уперев руки в крутые бока чинно расхаживала барышня в алом платье. Волосы ее были собраны в тугие русые косы, стянутые белыми лентами, на поясе повязан передник. Остальные чаровницы с придыханием следили за каждым шагом наставницы, стараясь не упустить ни слова из того, что она произносила. При виде Аленки, Настасья Филипповна нахмурилась было, но заметив Василису, сухо кивнула.

Девицы поспешили за свободный стол, на котором уже расставлены были плошки с разной снедью: капустными листами, румяными яблочками, куриными яйцами и мукой. В кувшине обнаружилось молоко, а на блюдечке – масло.

– Пироги-и, – восхищенно прошептала Аленка. И тихонько объяснила ничего не понимающей Василисе. – Настасья Филипповна, супруга Добрыни Никитича, домоводству учит. Как убраться дочиста, пятна всяческие выстирать, богатыря своего сытно накормить. А уж какие пироги печет, закачаешься! Сама печка у нее рецепты выспрашивает. Неужто и нам свезло, научит?

– А чары как же? – не поняла Василиса.

– Когда в животе пусто, никакие чары не помогут, – отозвалась Аленка.

Василиса спорить не стала, у нее и на сытый живот никаких чар не имелось. Оттого и ждала она пуще остальных уроков именно чародейского. А пироги ей печь и прежде приходилось, когда с матушкой и батюшкой жила. Да и по хозяйству хлопотала. Оказалось, недостаточно.