– Неспроста, – кивнула Луша. – А и пускай будет, как должно. Коли суждено мне одинокой каргой врата сторожить, сталбыть, ворочусь домой да приму свою силу. А вдруг свезет?

– И премудрости, – ехидно напомнила Ярослава, и девицы тихонько засмеялись.

Так, за легкой беседой Лукерья не заметила, как вышли они прямо на лесную опушку, где стояла крепкая изба. На крыльце их уже ждала крутобокая домовитая баба. Глаза у нее были зеленые, точно листья, а улыбка теплая, словно солнечный лучик. В русых косах запутались грибы да ягоды, и вот чудеса, они словно и не портились.

– Добрались, девоньки, – ласково поприветствовала она юных ведьм, и те отозвались радостным гулом. – Ну полно, дело у нас сегодня непростое, не у всякой выйдет. А попытаться надобно. Да и времена сейчас такие…

– Какие? – тотчас шепотом спросила Луша у Ярославы.

– После расскажу, – отмахнулась та.

– Я гляжу, у нас гостья? Али обучаться удумала? – послышался мягкий голос, и все ведьмы повернулись к Лукерье. Она смутилась и тихо ответила:

– Обучаться, коли позволите.

– Отчего бы не позволить, – засмеялась женщина. – Ты, поди, догадалась, кто я?

– Лешачиха? – осторожно произнесла Луша.

– Верно, – и снова улыбка озарила румяное лицо супруги Лешего. Казалось, что она и вовсе не умеет хмуриться и злиться. – А ты?..

– Лукерья, из Трипятнадцатого царства, – вздохнула юная ведьма.

– Понимаю, – одобрительно качнула головой Лешачиха. – Сама такой была, не желала матушкин дар принять, да только судьба-то везде отыщет.

– А какой дар? – полюбопытствовала Лукерья.

– Знахарка она, – пояснила Лешачиха. – Мне-то казалось, в травах разбираться много ума не надо, да и скучно это. А теперь вона как, среди них и живу. Ну, девоньки, поспешим, пока солнце еще высоко!

И они поспешили. Лес оказался невелик, сразу за ним простилалось поле, полное пестрых цветов. Лешачиха забралась в самую серединку, блаженно прищурилась, подставляя румяное лицо теплому солнцу, а потом обратилась к ведьмам:

– Кто знает, зачем мы здесь?

Со всех сторон послышался шепот, а потом одна из девиц выпалила:

– Травы для отвара собирать?

Ярослава фыркнула, сдерживая смех, а Лешачиха покачала головой.

– Кто ж вот так запросто собирает? Всякой травинке свое время. Ох, девоньки, огорчаете вы меня. Ночью сегодня полнолуние, али забыли? – снова послышался шепот. – То-то же! Самое время теперь силушкой природной напитаться, а тут и место подходящее.

– И что, – пискнула черноволосая девица, – так всем и достанется?

– Сила не пирог, Маланья, – отозвалась Лешачиха, – чтоб все по кусочку разбирали.

Тут Лукерья поняла, что коли надо, может Лешачиха и суровой стать, да только печалить супругу лесного хранителя ей не хотелось. А что делать она и так догадалась, хоть прежде и не доводилось.

– А можно я попробую? – робко попросила Луша.

Лешачиха задумчиво пробормотала:

– Пробуй, коли не шутишь. Что делать, знаешь?

Чувствуя на себе внимательные взгляды ведьм, Лукерья кивнула. Встала так, чтобы пальцы ног смотрели туда, где опустится через несколько часов солнечный блин за верхушки деревьев. Подняла руки, ладонями к небу. И зашептала благодарственные слова всему живому и неживому, что питает издавна всякую ведьму своими силами. Трижды повторила Луша, а когда ей показалось, что ничего не вышло, вдруг почувствовала она необъяснимую легкость, словно подняло ее, как пушинку, да на землю обратно опустило.

– Сильна, – одобрительно сказала Лешачиха. – А ну, девицы-красавицы, становитесь. Слушайте заветные слова, да повторяйте за мной. Только от сердца, не пустозвоньте.