- Пойдем, Красная шапочка. Тебя надо привести в порядок, прежде чем покажешься на глаза своей бабушке. Боюсь, если она увидит тебя в таком виде рядом со мной, отстрелит мне яйца, - и он протянул мне руку, испачканную в крови моих обидчиков.
От бабули мне все равно досталось. Хоть мы и заглянули на задний двор одного маленького ресторанчика, работников которого знал мой провожатый, и попытались там умыть мое лицо, пригладить волосы, отряхнуть юбочку и кое-как стянуть на груди кардиган, чтобы скрыть оторванные уродами пуговицы блузки.
- Юная леди! Я предупреждала, mattvoyu, чтобы ты не задерживалась после тренировки? И что это за ogloblya рядом с тобой?
- Доброго вечера, мэм, - вежливо склонил голову мой защитник. - Разрешите представиться…
- Никак Галлахер? Младший? Как там тебя? Финн? Финнбар?
- Нет, мэм, Фергал.
- Khren blin dergal, - рявкнула бабуля. - Что ты делаешь рядом с моей внучкой?
- Бабуля, он меня проводил. Только проводил. Там, в парке…
- В парке становится темно в это время, мэм. Можно заплутать на тех заросших тропинках, - придержал готовую сорваться с языка страшную историю мой спаситель.
- Темно-о-о, - передразнила бабуля. - Темнота друг молодежи?
- И не только, мэм, - все так же спокойно и доброжелательно отвечал молодой человек, так и не выпустив мою руку из своей. - И потому я прошу вашего разрешения взять на себя почетную обязанность провожать вашу внучку на тренировки. Ведь темнеет все раньше, и тропинки становятся все опаснее для столь очаровательной юной леди.
- Futy-nuty, какой велеречивый, . Ну точно Галлахер. Тот еще обаятельный прохвост, - уже более спокойно проворчала бабуля.
- Отцу будет приятно услышать столь лестную характеристику из ваших уст, мэм, - склонил голову стоявший по-прежнему за моей спиной парень, будто ненароком ткнувшись губами в мою макушку.
Легкий поцелуй - прикосновение нежного летнего ветерка, мимолетный луч солнца в пасмурный день, кусочек радуги после затяжного ливня - смыл за единое мгновение весь пережитый кошмар, будто и не было ничего, будто все это лишь приснилось мне, как снилась тяжелая муть после смерти родителей.
- Татьяна! Marsh в дом! А ты смотри мне! Без рук! Ей еще шестнадцати нет!
- Так точно, мэм. Никаких рук до совершеннолетия. Только провожать, защищать, оберегать и любить. Отныне и навсегда.
- Ух, прохвост, - погрозила бабуля сухоньким, но крепким кулачком моему парню.
Да, именно в тот самый момент он стал моим парнем.
А я его девушкой. Его невестой. Невестой Фергала Галлахера. Человека, сдержавшего слово, данное моей бабушке тем сентябрьским вечером.
Никаких рук.
Даже когда я просила.
Даже когда умоляла припухшими от его поцелуев губами (а про губы бабушка ничего не говорила!) прикоснуться ко мне. Даже когда сама прижималась к нему, потираясь и обнимая его за талию. И чувствовала ответную дрожь его большого горячего тела, ощущала под ладонью биение его сердца, колотившего изнутри, как дикий зверь, запертый в клетке. Но в ответ слышала лишь:
- Детка-а-а, пожалей ты меня. Нам нельзя. Тебе нельзя. Ты еще совсем маленькая у меня.
Но я не сдавалась. Сдаться без боя?
Пф! Мы, русские, не сдаемся - говаривала моя бабуля.
Я и не сдавалась. Даже прохвосту ирландцу, похитившему мое сердце раз и навсегда.
- Мистер Галлахер, я давно уже большая!
- Будущая миссис Галлахер, ты не знаешь, о чем просишь. Я обещал твоей бабушке оберегать тебя. И я исполню свое обещание. Даже если оберегать придется от себя самого.
- Бабушка ничего не узнает!
- Я узнаю. Нет, милая. Не проси.