– И сколько так сидеть?

– Пока ему не надоест. Но вообще им нравятся обнимашки, видишь? – Гоша расслабленно повис на руках у человека и блаженно похрюкивал. – Как только вомбат начинает ерзать и проявлять беспокойство – плавно и медленно опускаешься на спину, потом разжимаешь руки. Он сам уйдет. Попробуй, вон еще один вылез.

Лев скосил глаза и увидел угольно-черную зверюгу, размером с ротвейлера. Этот уже не забавный хомячок-переросток, а карликовый медведь. Коренастый и свирепый, судя по вздыбленному меху на загривке. Вомбат потянулся, перебирая лапами как пантера, готовящаяся к прыжку, потом выпрямился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Чего это с ним? – шепотом спросил Лев.

– Вызывает тебя на честный бой, – улыбнулся Юрка. – Это нормально для первой встречи. Просто стой и не шевелись.

Вомбат издал глубокий горловой звук, напоминающий мычание, и побежал. Короткий хвост торчал строго вверх, напоминая ракету «Искандера» перед стартом. Через мгновение черная голова ткнулась в колени Льва, заставляя отступить на шаг.

– Он бодается!

– Это хорошо, – отозвался Юрка, по-прежнему теребящий своего вомбата. – А теперь притворись, что тебе больно и падай на спину.

– Зачем?

– Тогда вомбат решит, что он победил, и перестанет тебя бояться. Падай, говорю. Только ногами в воздухе не болтай. Спугнешь.

Лев присел на корточки и осторожно бухнулся на спину, стараясь не думать о том, как нелепо выглядит. Вомбат обрадовался, запыхтел и подкрался поближе. Пахло от него шерстью, но не противной свалявшейся, как у грязной псины, а теплой, уютной – словно от черного свитера, который лежал в бабушкином шифоньере, засыпанный шариками нафталина и сушеной полынью.

Мохнатый нос с любопытством обнюхал сапоги и джинсы. Вомбат приближался и продолжал мычать, но уже беззлобно. Он напомнил Льву крестницу Варвару, когда та еще не умела говорить, а только вот так же добродушно мычала, пускала слюни и ползала на четвереньках. При этом, взбираясь на взрослых, Варя умудрялась локтями и коленками надавить на самые болючие места. Не обладая даже первичными знаниями в области анатомии, исключительно по наитию. Вомбат действовал примерно так же. На его коротких лапах не было острых локтей или коленок, зато имелись когти, и они больно царапали живот под задравшейся рубашкой. Вся разница заключалась в том, что девочка в финале обычно била лбом в подбородок, а черный хряснул по кадыку. И сразу лег, подергивая чутким ухом, вслушиваясь в сдавленное хрипение человека. Лев пытался вдохнуть, но воздух в легкие не поступал. В ушах стучала кровь, вперемешку с юркиным речитативом: «Расслабься, успокойся…» Он-то все это за зарплату терпит и за дом казенный, а еще за подружку отдувается. Понятно теперь, почему Аня предпочла стать на один вечер канцелярской крысой, а не возиться с сумчатыми извергами.

Обмен позитивными энергиями… Ну-ну. Эта ваша милота пушистая весит килограмм тридцать, не меньше. На грудь будто поставили тяжеленный куль с мукой, потому и не дышится. Спасибо еще, что век-волкодав на плечи не кидается. До кучи…

Хотя с чего бы он – волкодав? Это двадцатый век был угрюмым и клыкастым, перегрызал людям глотки на раз. А ему на смену пришел ленивый, толерантно-плюшевый, выращенный в тепличных условиях, избалованный искусственными интеллектами и халявным вай-фаем. Эмоционально-незрелый инфлюенсер, нахраписто требующий внимания. Такой грызть не станет. Он если и способен причинить боль или страдания, то чисто случайно, например, задушит обнимашками, как вот эта заповедная сволочь.