«Это за полтораста учебных часов в год, – уточнил Бочка. – Не дорого.»

«Мне говорили про школу в соседнем районе, – упорствовал Штопор. – Все то же самое, но за пять.»

«Но ты учти, там ещё на подарки учителям приходится скидываться, – примирительно поднял руки депутат, – плюс кисти и краски самому покупать. По-любому дороже выйдет.»

«К тому же, на внуках экономить, – пожал плечами Бочка, – распоследннее дело!»

«Это да», – согласился Штопор.

Казалось бы, за что их арестовывать?! А меж тем, участок карельского леса в 150 гектар приговорили к незаконной вырубке за откат в семь миллионов. Рублей? Ну, прям… Кнутов-Пряницкий подключил к делу Жука, которого он с тех пор шутейно называл Короедом, древесину тайно вывезли в Финляндию. Все остались при деньгах. А лес… В тех районах половина лесного фонда отдана дровосекам. Подумаешь, завалят 51 процент. Никто и не заметит. Гектары выбрали в глухом медвежьем углу, куда не доберутся экологи или не в меру досужие егеря.

Аферу бы вряд ли раскрыли, но подвели карты Google. Умельцы из партии «зелёных» посмотрели свежую картинку, сравнили с прошлогодними снимками. Налицо проплешины в лесном массиве! Чёртовы спутники-шпионы. Наверняка смотрят своими мертвыми глазами-окулярами на Балтийское море и бесстрастно фиксируют, как движется маленькая точка – дирижабль…

Лев Мартынов :-( выкручивается

5 апреля, 9:55

Где-то над Балтийским морем

Доступно: друзья поблизости

Крик ястреба противнее скрежета двузубой вилки по дну гранёного стакана. И это здесь, в кабине, где часть пронзительного вопля скрадывает бронированное стекло. Снаружи, небось, в два раза хуже звучит. Бедные чайки…

А, нет, птиц на горизонте не видно. Торбен нажал тревожную кнопку вместо будильника.

– Вставай, вставай, встава-а-ай, соня! – горланил летчик. – Пора маневрировать.

Да, заснул на дежурстве. Понадеялись на него, штурвал доверили, а зря, выходит.

Датчанин обошёлся без упрёков. Сосредоточился на пульте управления, щёлкнул пару рычагов, нажал три кнопки… Дирижабль послушно дёрнул носом и взревел моторами. Лев ушёл в салон, чтобы не мешать. Хотя и не хотелось: Илта – бодрая, умытая, причесанная на пробор, уже ждала с вопросами. Дежурный, про здоровье, он отбил легко: вместо ответа ухватил со стола картонный кубик, с третьей попытки проткнул трубочкой кружок из фольги, – пусть отсохнут руки у того, кто придумал сделать его настолько маленьким! – и втянул живительный сок апельсина. Уф-ф-ф, чудесно. Но дальше пришлось-таки рассказывать про Алиек… сандру и светлые чувства. Легенда не выдерживала, трещала по швам и с каждой новой подробностью «счастливый влюблённый» рисковал попасть в переплёт. Финка улыбалась, кивала, иногда хлопала в ладоши – непроизвольно, будто восторженный ребёнок. В те редкие моменты, когда женщина чувствует себя переполненной счастьем, ей безмерно приятно погрузиться в перипетии чужой тоски. Ведь искреннее сочувствие разбитому сердцу, словно лакмусовая бумажка, подчёркивает несовершенство других. О, бедняжечки! Ничего-ничего, у вас тоже, даст Бог, сложится. Все будет хорошо. Как у нас… И от осознания этого «как у нас», эйфория наполняет тело ощущением, сродни невесомости, а душу – солнечными зайчиками.

Гром грянул спустя двадцать минут.

– Пора бы уже увидеть твою любимую, – проворковала Илта. – Готова спорить, она невозможная красавица. Наверняка в твоём телефоне есть фото, где вы вместе?

Голос достиг той степени сладости, при котором сироп уже не льётся, становится вязким. В эту сахарную трясину обманщик влип с обречённостью тонущей мухи. Нет у него фотографий. Снимки, на которых обнимался с Олей, давно стёрты в пьяно-сопливом припадке. Новых селфи не делал. Зачем сохранять память об одноразовых девушках?!