Я, конечно, состряпал составную жердь – на этот раз пришлось собирать её и в длину тоже – самые длинные бамбучины у нас были метра по четыре. Но даже получившийся толстый «пакет» всё равно ходил ходуном и с трудом выдерживал мой вес – для проверки я на этой «балке» повисел. А если я на неё обопру продольные лаги, а на лаги кину настил… Нет, не выдержит! Придётся завтра срубить самый толстый, какой найду бамбук и сделать из него столбы в основании углов. Хорошо хоть таких всего два нужно – другими концами лаги у меня на склон лягут.

В общем, до конца «рабочего» дня настил я не закончил. Думаю, ещё и завтра день придётся убить, чтоб наконец-то «база» обрела более-менее удобоваримый вид.

Тьма, по традиции этих широт наступавшая так, будто где-то рубильник выключали, всё-таки застала нас в дороге. Но до дома Фефуя оставалось не больше километра, а на этой местности я уже ориентировался как в своей, оставленной где-то там «двушке» – мог с закрытыми глазами, не включая свет сходить до туалета и обратно. Как говорится – не приходя в сознание.

Нас ждала только Инина. Хорошая она всё-таки девушка…

Остальное семейство уже завалилось спать.

Мы поужинали традиционным бататом. Послушали новости, как Фефуй умудрился прокрутить сделку века – выменял у кого-то принесённые мной бананы на… на что-то, чего я не понял и вникать, если честно, не стал. Хрен с ним, бананы возле лягушатника пока ещё есть.

Я покосился на незакрытый дверной проём, что вырисовывался чернильной темнотой на фоне стен, еле освещённых тускло мерцающими угольками. Вот только из темноты на меня летели брызги!

– Слушай, – спросил Инину, – а чего вы не закроете вход? Я видел в других домах, хотя бы циновки вешают.

– И у нас была, – пожала плечами Инина, – да только развалилась в прошлый сезон бурь.

Твою же маман! Подумал про хозяина. У тебя семья мёрзнет и мокнет, а ты палец о палец не ударишь.

– Пойдём? – коснулась меня рукой девушка, качнув головой в сторону «спальни».

Я тяжко вздохнул:

– Пойдём, только…

– Ты устал, – закончила за меня Инина.

Мне показалось, или она поджала губки?

Впрочем, разбираться уже не стал – шлёпая по грязному полу я дотопал до своего места… Вспомнил, что как последний идиот забыл сделанный топчан на базе…

Рухнул на циновку, и тут же вырубился. Без снов.

Первая мысль, пришедшая в голову одновременно с пробуждением – что-то не так.

За миг просканировав окружающее – тихо. Подорвался на циновке, мимоходом коснувшись ножен на голени – кинжал на месте. Сел осматриваясь.

Что? Что меня насторожило?!

В тусклом предутреннем свете проникающем сквозь щели плетёных стен – все ещё спят. Вот Каналоа, пристроился между входом в спальную половину и мной. Тоже уже зашевелился. Вот Инина. Рядом, но – меж нашими циновками сантиметров двадцать. А раньше подтаскивала вплотную, устраивая почти двуспальное ложе. Вон Фефуй и его жена, в дальнем от меня углу, лежат рядышком, сопят. Фе, неподалёку от родителей…

И лишь спустя секунду-другую до меня дошло: дождь кончился! И ветра не слышно!

Я тут же вылетел пулей из дома.

Ну, точно! Деревья пошумливают кронами где-то над головой, но это так – ерунда, по сравнению с предыдущими днями, когда их немилосердно качало со скрипом. Не шевелился даже густой кустарник, не вырубленный ленивым землевладельцем, из-за чего дом стоял как бы наособицу от остального поселения…

Затишье! А значит…

– Каналоа, подъём! – бросился я обратно в спальню. – Вставай, лежебока, нас ждут великие дела!