И замерла, словно ожидая чего-то. Не знаю, может молнии с небес? Хм, а за что?

Я улыбнулся, как можно милее:

– Очень приятно, – приложил руку к груди. – Я прям растроган. Для тебя, солнышко, всё что угодно… А за что спасибо-то?

– Ка-ак? Ты же… Ты же… – глаза Тиары медленно расширились, на лицо набежала растерянность. – Ты же… нас всех спас…

Выдохнула она.

– Я? – изобразил удивление. Взглянул на Семиса, на отрешённо-спокойного Каналоа. – И, позволь узнать, от чего же?

– А разве… – она покосилась на брата, перевела взгляд на меня. – Разве не ты… Разве… От этих людей… страшных…

Последние слова дались ей с трудом, видимо спазм сдавил горло. Во взгляде мелькнула тень отдалённого, почти забытого, но такого сильного страха, и тут же в уголках глаз стали скапливаться слёзы.

Мда… А чего я хотел? Детская травма, как заявили бы современные мне мозгоправы. Впрочем, сейчас времена погрубее, но и она – девушка, так сказать «из приличной семьи». Жила себе, горя не знала, чувствовала себя защищённой, а тут раз! И какие-то мрачные хмыри среди ночи. И мама в слезах и истерике, и папа потом с плющенной мордой и таким видом, словно демонов из преисподней увидел…

Я знаю лишь один способ успокоить женщину в таком состоянии – раскрыл объятия навстречу. Она неосознанно подалась вперёд, я обнял, прижал и стал гладить по голове.

– Ну всё, всё. Всё закончилось. Всё благополучно. Никто больше среди ночи к вам не заявится… И днём тоже.

Ага, мелькнуло в сознании, к тебе нет, но за папашу твоего я б не поручился. Если, конечно, палки в колёса совать не перестанет. А то и он, чего доброго, познакомится, с демоном из бездны.

Начали мы с банальной статики. Для Каналоа это новинка, впрочем и Семису надо бы вспомнить, а то сколько времени прошло с наших занятий на рифе учеников?

– Грузов как у деда не будет, – заметил я Семису, когда тот стал озираться по сторонам. – Они нам ни к чему, нам не по дну пешком таскаться. Итак, готовитесь… – а, блин! Чуть не ляпнул «две минуты», – …я скажу сколько, – ну нет у меня тут ни гонга, ни клепсидры, так что сам посчитаю. – Потом ложитесь лицом вниз на воду, головами ко мне и расслабляетесь как медузы. – Усмехнулся, – такая вот тренировка.

Каналоа мазнул подозрительным взглядом.

Понимаю, мысленно хмыкнул я. Я же говорил, что фридайвинг это «антиспорт»? А, нет… кажется не говорил. Ну и ладно.

– А мы… не утонем? – с сомнением посмотрел на меня Семис.

– На вдохе-то? – я удивился.

– Я хотел сказать… ну… ты же говоришь ложитесь, – наконец-то выродил мысль Семис.

– А чего тут? – я пожал плечами. – Голову опусти. И вообще – расслабь шею, чтоб голова повисла… – «как у ослика Иа», вспомнилось мне, но это сравнение добавлять не стал. Семис не Каналоа, к особенностям моей речи не привык. – Дави грудью на воду, и вообще – постарайся растечься по поверхности… Словно ты масло, что налили поверх… Ну или жир. Рыбий.

Не знаю, понял меня Семис или нет, но кивнул.

– Сначала делаем две разминки, так что до упора не терпите, почувствовали дискомфорт… в смысле, что дышать очень хочется и выходите без сигнала. Ясно?

Семис покивал, Каналоа отозвался:

– Ясно.

– Ты, – ткнул я в одноногого парня пальцем: – на воздухе всегда отвечаешь голосом. Вот как он.

– Ясно.

– И ещё. Запомните вот такой знак, – я свёл в кольцо большой и указательный пальцы: международный «Окей», – это знак, что с вами всё хорошо. Если я спрошу, как ваше состояние, а вы под водой – просто показываете мне этот знак.

– Зачем? – удивился Семис.

Каналоа же, видимо привычный к моим закидонам спрашивать не стал.