Послушник Дионисий сноровисто протирал насухо чашки, а келарь отец Валериан проверял припасы, готовил продукты дежурным трапезникам на следующий день.

В пустой трапезной за длинным столом сидел Виталька, слушал валаамские песнопения. Отец Валериан заглянул в трапезную: не закончились ли салфетки на столах? Спросил у Витальки:

– Наелся, брат Виталий?

Виталька что-то буркнул сердито себе под нос.

– Чего-то там бормочешь? Не наелся, что ли? Уж не пельменей ли тебе опять захотелось? – встревожился отец Валериан. Подошёл поближе: Виталька сосредоточенно рисовал. Карандаш он держал криво, по бумаге водил им со скрипом, однако рисунки получались вполне понятные. Когда-то глухонемого Витальку, малыша лет пяти, подкинули в храм. Настоятель, отец Николай, приютил ребёнка, воспитал как сына. После смерти старого священника подросток жил при храме, но новым настоятелям стал не нужен, и Витальку подобрал, привёз в монастырь игумен Савватий.

При монастыре паренёк вырос, стал взрослым, но говорил по-прежнему совсем плохо, вёл себя простовато. Однако братия прислушивались к его смешному бормотанию, потому как опытным путём удостоверились: Виталька просто так ничего не говорит.

Одно время Виталька начал рисовать автобусы. Вот рисует сплошные автобусы – и всё тут… А нужно сказать, что монастырь находился в глуши, был бедным, и паломники сюда приезжали редко. Автобусы тоже были редкостью, и братия недоумевали: отчего так старательно вырисовывает Виталька огромные автобусы.

Прошло совсем немного времени, и кому-то из паломников так понравилось в монастыре, что рассказал он друзьям, те – своим друзьям. А, может быть, просто время пришло и созрели братия, могли помощь духовную оказать паломникам. Может, Пресвятая Богородица так распорядилась – в Её честь обитель освящена. В общем, отчего – неведомо, но в монастырь потянулись бесчисленные автобусы с паломниками.

А потом Виталька ни с того ни с сего жениться захотел:

– Хочу я жениться! Так жениться хочу!

Вот бы жену мне найти!

– Какую такую жену, брат Виталий, ты ведь хоть и не в постриге, а живёшь-то в монастыре! Зачем тебе жена?!

Посмеивались братия над смешным Виталькой, посмеивались – а потом, глядь, два инока в мир ушли и женились.

Игумен Савватий как-то делился со старшей братией: лет десять назад, рано утром, перед литургией, подошёл к нему Виталька, серьёзный такой, как будто должен что-то очень важное поведать. Отец Савватий сначала отмахнуться хотел: некогда перед литургией праздные беседы вести. Но Виталька отмахнуться от него не позволил: обычно добродушный и кроткий, повёл себя как грозный начальник. Из его слов стало понятно, что было блаженному какое-то духовное видение и ему необходимо об этом видении рассказать.

Отец Савватий отвёл парнишку в сторонку, и из его непривычно разборчивой и серьёзной речи понял, что приоткрыто Витальке что-то из будущего: он рассказал о будущем настоятельстве отца Ксенофонта. О том, что будет сам отец Савватий духовником и строителем обители, и какие именно постройки он построит в монастыре.

Рассказал ещё кое-что утешительное, о чём пока игумен Савватий братии не поведал. А в конце своей на редкость вразумительной речи стал игумена благословлять. Отец Савватий, удивившись, отстраниться хотел, а потом смирился и принял благословение. И когда он смиренно стоял в полупоклоне перед блаженным, почувствовал, как сверху вниз пошла теплота благодати, которая охватила всё тело.

А Виталька, благословив, сделался прежним: смешным и дурашливым, как будто он выполнил важную миссию и освободился от порученного. Стал снова что-то неразборчиво бормотать. Спустя десять лет почти всё, рассказанное блаженным, сбылось.