У Хо-ёта-си всегда рождались только сыновья.

Или мёртвые сыновья.

А-ара сперва не придала этому значения. Из родного поселения в свой шатёр Хо-ёта-си забрал её десять волчаков[1] назад, посчитав, что женщина из древнего рода Арван принесёт ему ещё большую удачу. А-ара повезло: она понесла с первой же ночи и, едва оказавшись в мужнем шатре, попала на особое положение, в которое может попасть только беременная женщина. Старшая жена-мать не могла поднять на неё руку, другие старшие тоже только и могли ограничиваться недовольными взглядами. Муж счёл, что требовать сейчас с неё более нечего, и обратил взор на других жён.

Ей очень повезло. Разве может при такой удаче не родиться сын?

Если родится сын, то положение её станет более прочным. Она станет не просто женой, а женой-матерью. Возможно, муж сочтёт её долг полностью выполненным и вся её оставшаяся жизнь будет отдана сыну.

Когда среди жён впервые поднялся разговор о мёртвых сыновьях, А-ара уже ощущала шевеление ребёнка. Она ничуть не испугалась. Чувствуя активную жизнь внутри, женщина верила, что носит здорового и живого малыша.

Верила, пока не услышала, как часто у Хо-ёта-си рождались мёртвые сыновья.

Она пыталась успокоить себя. Некоторым женщинам тяжело выносить здоровое дитя. Но восемь из десяти жён Хо-ёта-си рождали мёртвых сыновей. Злая желчная То-ниѝ приносила мёртвых трижды, пока не родила здорового сына. Старшая жена-мать после первенца больше не смогла разрешиться живым младенцем, и муж перестал на неё смотреть.

А-ара слышала, как муж в разговоре с жрецом сказал, что духи милуют его и не позволяют слабым сыновьям жить. А по поселению ходил слух, что это не духи, а Хо-ёта-си не позволял им жить. Не зря же он сам марал руки и присутствовал при рождении всех детей.

Другие жёны не подтверждали и не опровергали сплетни. Молчали. Только один раз злюка То-нии припомнила красивую белокосую жену Хо-ёта-си, которая так и не смогла одарить его живым сыном. Он уступил её воину ри из народа рона-са̀, и та в скором времени всё же родила здорового малыша.

Дочь.

Говорили, что новоявленный отец праздновал её рождение. А Хо-ёта-си презрительно цедил, что тот просто пытается радостью и весельем скрыть неудачу.

– Вот ты где! – над кустом склонилась, уперев руки в бока, старшая жена-мать. – Тебе было сказано не уходить. Не сегодня-завтра родишь. Вставай и иди в шатёр.

А-ара затравленно посмотрела на неё и, не выдержав, всхлипнула. Лицо И-тона неуловимо смягчилось. Она была старше девочки лет на двести и вполне могла быть ей матерью. Очерствевшее, казалось, сердце болезненно сжималось при каждом взгляде на свежее нежное лицо. Сейчас сильно беременная и очень уязвимая девочка бередила особенно болезненные раны. Сидела на земле, на примятых лопухах зелёно-жёлтого лоша̀ка, в окружении широкого расшитого тёмно-коричневого подола и в невольном защищающем жесте прикрывала пышными рукавами большой живот. Розовые губы дрожали, а в зелёных глазах блестели слёзы. Пока её взор – ясный и чистый, тонкие чёрные косы перетекают бликами в скудном сиянии как змеиные шкурки. Пройдёт совсем немного времени, и губы истончатся, глаза застит мутная усталость, а косы прошьют серые нити седины.

– Плакать удумала? – старшая напустила в голос строгости. – Утрись и вставай. Тебе скоро сына рожать, не ослабляй его слезами.

А-ара утёрла слёзы и, сцепив зубы, удерживая в горле рыдания, с помощью старшей поднялась на ноги.

Она родит сына. Она обязательно родит сына.

Грудь вновь спёр страх.

Она не верила, что родит сына.