Кричала женщина. Толпа притихла, все посмотрели на нас. Во мне вспыхнул гнев… и жалость. Боги, они не простят ее, замучают! Я осматривалась, но не видела женщину.

— Эви, отвернись! — шипела Катриана.

Стражники пробирались через толпу, распихивали людей локтями, а несчастная все требовала для нас свободы. Нужно было помочь, это просто крестьянка, она ничего не понимала.

— Отвернись, глупая, не поощряй!

Катриана дернула меня за руку, и я отвернулась, слышала возню и ругань стражников, но ничего не сделала. Боги накажут нас, нельзя просто отмахнуться, но как же семья? Обвинят отца, который не держит в узде своих людей. Если мы обратим внимание на выкрики, это извратят и передадут королю.

— Всего лишь умалишенная, забудь, с ней ничего не сделают, — сказала Катриана.

Она говорила твердо, но голос дрожал — и ей было жаль несчастную, которая просто требовала справедливости. Хотелось плакать, я чувствовала себя омерзительным, злобным созданием, еще и люди рассматривали нас, шептались, кивали.

Не знаю, как я вынесла остаток пути. Вздохнуть свободно удалось только во внутреннем дворе замка, у конюшен. Придворные радостно галдели, потягивались и разминали ноги, слуги в бело-красных коттах ставили перед лошадьми небольшие лестницы, помогая дамам спуститься.

— Ты ума лишилась? — буркнула Катриана, когда мы оказались на земле.

Она схватила меня за локоть и потащила в сторону невысокой башни из светло-серого камня.

— Постой! — Я едва успела подхватить юбку.

— Все видели, как ты смотрела на ту смутьянку. Они видели слезы в твоих глазах! Лорд Маганат и лорд Торадос наверняка уже торопятся к королю, чтобы рассказать об этом.

Сестра крутила головой и прожигала взглядом всех вокруг.

— Именно, они видели слезы. Видели, что мне было трудно, но я отвернулась от нее.

— Поверь, об этом умолчат.

Катриана грустно усмехнулась и направилась к башне. Она была права, люди получили меч и сами решат, куда его направить. Но это вышло случайно, та женщина закричала так неожиданно… это был порыв. Наших людей не устраивало положение дел, но еще никто не приезжал в столицу и не устраивал такого.

Жалеть себя было приятно, но суть не менялась — ту бедняжку забрали стражники. Я огляделась, ища знакомые лица. Слуги по-прежнему мельтешили вокруг коней, лорды и леди чинно направлялись к башне и отвечали на мой взгляд улыбками и кивками. Нет, не стоило пытаться помочь, ведь здесь некому довериться. Ее все равно отпустят, женщин редко воспринимали всерьез.

Вздохнув, я побрела к башне. С помощью крытых проходов она соединялась почти со всеми жилыми строениями замка. Невзрачный вход и темная лестница вели в просторный коридор с рядом узких окон. Они озаряли знамена на потолке, а ветер колыхал плотную ткань, придавая им мистический вид. Или просто так казалось; когда я впервые увидела их, то была совсем маленькой и напуганной.

Первым висел королевский единорог с седлом, за ним следовало черное знамя магистрата, еще дальше — красное, военного совета. В детстве я не понимала, отчего все чародеи носили красное, ведь это был не их цвет. За размеренной жизнью с родителями нетрудно было забыть, что к символике не относились серьезно. Страшась бунтов, короли постепенно запрещали личные армии и сокращали стражу подданных. Поколение за поколением, феодализм умирал.

В наше время считалось привилегией прятаться за крепостными стенами, как в старину, держать армию для поддержания порядка, собирать налоги. Таких лордов осталось пятеро, в том числе и мой отец, лорд Дармейд. Они считались наместниками короля в отдаленных регионах, старый монарх уважал нас, а новый боялся и хотел искоренить.