— Их отпускать опасно.

— Я схожу, — мрачно сообщил Эрайэ. — Рынок давно сгорел. Но я знаю, где достать еду.

— И вино, — заметила Велена.

— И вино, — согласился Эрайэ. — Но вино сейчас недёшево.

Велена подошла к камину и, нажав на едва заметную завитушку, вытащила из открывшегося ящичка тряпичный мешочек.

Подойдя к кофейному столику, она высыпала его содержимое — горсть крупных алмазов.

— Как насчёт этого?

Эрайэ презрительно усмехнулся.

— Кому они сейчас нужны?

Велена помрачнела. Сгребла алмазы обратно и снова спрятала в тайник.

— Тогда что?

— Еда, выпивка, лекарства, магические артефакты, оружие.

Велена скрестила руки на груди и задумчиво прошлась по комнате.

— Норен, ты знаешь, где ключ от оружейной?

Тот кивнул.

— Выбери пару мечей поновее и дай ему — пусть обменяет на что-то.

Норен кивнул ещё раз.

— И обязательно выспись, — повторила она. — Я постараюсь вернуться до темноты.

***

Проводив энтари взглядом до выхода, крылатые изучающе посмотрели друг на друга.

— Катар-талах, — жёстко сказал Эрайе.

— Ты что-то имеешь против? — спросил Норен, и голос его звенел сталью, — я насмотрелся на моралистов вроде Савен по уши, так что лучше не начинай.

Эрайэ покачал головой.

— Теперь это не имеет значения. Мне просто… было интересно.

Норен кивнул, успокаиваясь.

— Ты не веришь даже своим.

— Что такое свои? — спросил его Норен.

— Крылатые.

— Вопрос риторический. Если крылатые — это… как ты их назвал… революционная армия Савен… то я предпочитаю оставаться с Хейд.

Эрайэ кивнул.

— Я так и понял, — он помолчал. — Ты не назвал своего имени.

— Его назвала патрициана. Меня зовут Норен.

Эрайэ поднял брови.

— Не удивляйся, Эрайэ. Другого имени давно нет. Если я и назову его, оно останется только мёртвыми звуками. Словами из языка народа, которого нет.

Он помолчал.

— Чем ты занимался раньше? — спросил он спустя некоторое время.

— Моя профессия бесполезна. Я — художник. Дирка… Дирена Авен… родилась лекарем. Но она с детства служила горничной у Элены Гельвецио. Ей нравилась её работа. Она любит красивые вещи, любит чистоту и уют. Она хорошо готовит, и ей нравится придумывать новые рецепты… Смешивать специи… Она бы никогда не связалась с повстанцами, если бы Элену не убили. Руну Геры унаследовал её племянник, Артемис Гельвецио.

Эрайэ помрачнел и замолчал.

— Вы бежали?

— Многое произошло, — сказал он. — Это не имеет для тебя значения.

Норен кивнул.

— А что насчёт тебя? Ты тоже служил Гельвецио?

Эрайэ не ответил.

— Я вместе с Диркой, — сказал он через некоторое время, — если вы дадите ей то, что у неё было — хотя бы это, потому что она никогда не радовалась ни восстанию, ни тому, что оно сделало с городом — я буду делать всё, что вы скажете. Но от меня радости можешь не ждать.

Норен протёр глаза.

— Тебе придётся следить за лошадьми. Ходить на рынок. Может быть, встречать гостей… — Норен убрал руку от лица и заметил, как при последних словах недобро блеснули глаза Талиана, — Эрайэ, при гостях — никакого хамства. Велену называть «моя госпожа». Вряд ли тебя это убедит, но поверь мне, если ты оскорбишь её при других энтари — ты узнаешь, какие чудеса может вытворять плеть. Никому не станет от этого лучше — ни тебе, ни Дирке, ни нам.

Эрайэ мрачно смотрел на Норена и молчал.

— Я надеюсь, ты понял. Это не угроза. Это просто правила поведения в этом доме. Она не злая. Но если твои слова или действия поставят под вопрос её репутацию — она сделает всё, чтобы её защитить.

— В наше время, — ядовито заметил он, — должно быть престижно иметь слуг крылатых.

Норен сухо усмехнулся.