- Не будете же вы создавать трудности этому достойному человеку, - сказала я и хотела взять мужа под руку, но передумала.

Сначала новобрачный сбежал сразу после венчания, а сейчас ещё вдруг кричать начнёт. Вот будет потехи!

- Мы прекрасно устроимся в одной комнате, - продолжала я с улыбкой, обращаясь уже к хозяину гостиницы. – Можно попросить горячей воды, чтобы умыться с дороги, господин?..

- Дав, миледи. Форест Дав, - подсказал он, ещё несколько раз поклонившись. – Воду вам немедленно принесут. Угодно ли что-то ещё?

- Если будет угодно, я сообщу, - заверила я его. – Показывайте, куда идти.

- Нет необходимости, - сказал Бирнбаум. – Я знаю дорогу. Не ошибусь.

Он пошёл вверх по лестнице, и я, кивнув хозяину гостиницы, поспешила за мужем.

- Ваши вещи сейчас принесут, миледи!.. Милорд!.. – крикнул нам вслед господин Дав. – И воду тоже!

Комната была не слишком роскошной, но от постоялого двора большего и не требовалось – камин, уютные кресла, обеденный стол и стулья с лоскутными подушечками, письменный стол и… огромная кровать. Пошарив глазами, я не обнаружила ни диванчика, ни софы, да и кресла были маловаты для такого рослого и широкоплечего человека, как Ральф Бирнбаум. Значит…

- Ужинать будем здесь? - спросила я, снимая шапку и рукавицы, и бросая их в кресло. – Или вы предпочитаете спуститься в общий зал?

- Ужинайте, где вам хочется, - буркнул он, бросая дорожную сумку на мою шапку, - а у меня дела.

- Конечно, идите, - при нём я не осмелилась вытащить шапку, хотя она смялась в лепёшку. – Делайте свои дела милорд. Удачи вам.

Но маркграф вышел из комнаты, даже не посмотрев на меня.

- Тем более, у меня тоже есть дела, - негромко произнесла я, когда дверь за ним закрылась.

Разумеется, мои дела были не такими важными, как у моего мужа. Перво-наперво я вытащила шапку, и как могла расправила её. Шапка была беличья, мягкая и лёгкая, с шёлковой подкладкой и с прослойкой из толстого сукна. Побывав под сумкой, шапка теперь могла быть использована только для подаяния.

Куплю новую, могу сейчас себе это позволить, но милой вещички было жалко, да и завтра мне предстояло ехать в этой «лепёшке», и элегантного вида точно не получится. А так хотелось выглядеть настоящей маркграфиней. Тем более что первый раз муж встретил меня, когда я была в старой шубе и старушечьем платке.

Повздыхав, я дождалась, пока принесут мой сундучок и горячую воду, и достала свежее бельё. Вместе с горячей водой принесли ужин, и я, не дожидаясь маркграфа Бирнбаума, умылась и вкусно поужинала. Еда была простой, но после поездки по морозцу я с аппетитом съела и похлёбку из бычьих хвостов, и тушёные бобы с поджаренным салом, а на сладкое хозяин подал прекрасный пирог со сливовым вареньем.

Ральф не вернулся, и я, не дождавшись его, переоделась в ночную рубашку, улеглась в постель и я уснула прежде, чем закончила читать мысленно молитву на сон грядущий.

Проснулась я оттого, что скрипнули половицы. Открыв глаза, я увидела, как мой муж крадётся по комнате, на ходу снимая шубу и шапку.

- Ужин на столе. Вернее, его остатки, - пробормотала я, и Бирнбаум замер на месте.

Как он укладывался, я уже не слышала, зато несколько раз просыпалась, когда он ворочался уже в постели. Он устроился на самом краю кровати, хотя в этом не было необходимости – между нами всё равно было расстояние локтя в три, но всякий раз, когда он переворачивался с боку на бок и вздыхал при этом, будто матрас был набит камнями.

В очередной раз матрас колыхнулся, я с трудом разлепила глаза и обнаружила, что Ральф Бирнбаум в рубашке и подштанниках бродит по комнате, ероша волосы.