«А надо ли было сбегать?», - с тоской подумал Ральф, но тут же мысленно одёрнул сам себя.

Надо. Сто раз надо.

И не надо, чтобы эта золотистая канарейка была без присмотра. И это означало, что выспаться в эту ночь не удастся. Он притащил из гостиной кресло, поставил его напротив двери спальни, надел рубашку и уселся в него, ворочаясь, как медведь в берлоге. Не слишком удобно. Если говорить честно – совсем неудобно. Но лучше так, чем завтра обнаружить труп восьмой жены…

Подлокотники немилосердно впивались в рёбра, босые ноги холодило, но в конце концов Ральфу удалось заснуть. Во сне он видел свою последнюю жену в виде пчелы, которая гналась за ним по сосновым лесам, норовя ужалить. Он проснулся в холодном поту и обнаружил, что кто-то очень ласково поглаживает его по плечу.

Настенные часы показывали четверть пятого, а перед ним стояла леди Патриция и участливо заглядывала в лицо. Для этого ей пришлось наклониться, и злополучный вырез ночной рубашки оказался перед самыми глазами Ральфа. А в этом вырезе… в этом вырезе…

- Почему вы здесь? – спросила девушка мягко. – Что-то случилось?

Ральф вскочил быстрее, чем она успела сказать что-то ещё, и крепко схватил её за руку.

- А вы почему здесь? – напустился он на жену. – Куда шли? Что-то услышали?

От её мягкости не осталось и следа.

- Конечно, услышала, - сказала она сердито. – Вы храпели под дверью, как пьяный медведь! И прекратите выкручивать мне руку. Она мне ещё понадобится.

Ральф с проклятьем отпустил её, чувствуя себя никчёмным сторожем и в придачу дураком.

- Идите спать, - велел он жене.

- Только об этом и мечтаю, - огрызнулась она, помолчала и спросила совсем кротко: - А вы?

- А я тоже – спать, - Ральф снова устроился в кресле, демонстративно закрыл глаза и сунул руки под мышки.

Прошла секунда, другая, и раздался тихий смешок, а потом на плечо маркграфу легла нежная тёплая рука, прикосновение которой обожгло даже через рубашку.

- Пойдёмте в постель, - сказала Патриция, похлопывая его по плечу. – Не позорьтесь. Увидят вас здесь – стыда не оберёшься. Скажут, что я вас выгнала. За неумение.

Сон точно был в руку. Жалила леди Патриция, как та пчела.

- С вами в постель? Ну нет, – ответил Ральф, не открывая глаза, потому что чувствовал, что жена снова наклонилась к нему, а это означало, что коварный вырез ночной рубашки опять находился в опасной близости. Со всем своим опасным содержимым, разумеется.

- Мы уже лежали вместе, и ничего страшного не произошло, - напомнила жена.

- Скорее всего, из-за моего неумения, - проворчал Ральф и отвернулся. – Тогда это были вынужденные обстоятельства, леди. У меня выбора не было. А теперь есть.

Последовала долгая пауза, после чего Патриция сказала:

- А вот это было невежливо.

По голосу Ральф понял, что она обиделась, но даже не пошевелился.

– Ладно, сидите здесь, упрямый человек, - сказала она. – Если у вас заболят кости, мне не жалуйтесь.

«И не собирался», - чуть было не ответил Ральф, но промолчал, чтобы не продолжать разговор.

Дверь тихо стукнула, и маркграф сразу встрепенулся. Он поднялся и передвинул кресло, чтобы теперь девушка точно не смогла бы выйти из комнаты незамеченной.

Снова устроившись в кресле, Ральф с грустной обречённостью подумал о мягкой постели и о красивой женщине в ней. Подумал и тут же мысленно приказал себе не быть таким мягкотелым.

Пусть леди Патриция хоть трижды красавица, это ничего не изменит. Безмозглых красавиц надо спасать, даже если они сами этого не желают.

Спал он отвратительно, и проснулся, едва на первом этаже, в кухне, загремели кастрюли и печные заслонки – это кухарка и её помощница растапливали печь и начинали готовить завтрак.