«На вопрос президента США об операциях партизан Молотов ответил, что партизаны наиболее активны на линии Москва – Смоленск – Можайск (Дорогобуж). Их количество составляло 9000 человек; среди них находилась часть военнослужащих двух-трех кавалерийских дивизий под командованием генерала П.А. Белова. Они полностью контролировали район протяженностью около 60 километров с запада на восток и 20–30 километров с севера на юг. Однако в других районах партизаны были не столь заметны». (Меморандум о беседе между Рузвельтом, Молотовым и другими лицами 30 мая 1942 года; цитата взята из кн.: Шервуд P.P. Рузвельт и Хопкинс. Нью-Йорк: Харперс, 1947. С. 567.)

Возможно, но крайне маловероятно, что ряд приказов, приписываемых генералу П. Белову, поступал от Смоленского обкома партии, который какое-то время также находился в Дорогобуже.

Другие подразделения 214-й воздушно-десантной бригады были выброшены на парашютах в районе Починка в феврале 1942 года.

В этом донесении речь идет о северной части района, взятого в клещи немецким наступлением, но нет оснований полагать, что на юге положение сильно отличалось.

Согласно сведениям, полученным от допрашиваемого немцами Смирнова, этот офицер имел звание комбрига – такое офицерское звание еще существовало, когда Смирнов попал в плен в мае 1942 года. Других свидетельств присутствия генералов в районе Ельни и Дорогобужа на начальных этапах организации партизанского движения в 1941 году не существует.

Положение с блуждающими красноармейцами подробно описано в донесении отряда немецкой полевой жандармерии, проводившего разведку в районе к юго-западу от Вязьмы.

Приводимое донесение командира артиллерийского полка, приданного 255-й пехотной дивизии, дает возможность получить представление о положении военнопленных:

«УСЛОВИЯ ВО ВРЕМЕННОМ ЛАГЕРЕ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ

№ 231 18 ноября 1941 года

Военнопленные, чье количество в настоящий момент составляет около 7000 человек, не считая раненых, размещены в здании фабрики, которая способна защитить лишь от дождя. От холода заключенные не защищены и вынуждены мерзнуть. Окна высотой в несколько метров не имеют стекол. Двери в здании отсутствуют. Вынужденные таким образом находиться практически на открытом воздухе заключенные ежедневно сотнями замерзают насмерть – помимо этого многие погибают от истощения…»

Отсутствие упоминаний об истребительных батальонах, по всей видимости, отнюдь не объясняется недостатком информации или недопониманием немцев. Документация частей тыла немецкой 4-й армии дает вполне четкую картину проведения тщательно подготовленных полицейских акций, направленных в том числе и на выявление членов истребительных батальонов, но лишь однажды, в Спас-Деменске, их удалось обнаружить.

После советского прорыва в январе и феврале 1942 года в районе Ельни и Дорогобужа находилось большое количество советских регулярных подразделений, в частности в восточной части. Присутствие регулярных войск требует пояснения. Как мы увидим далее, подразделения регулярных войск в силу своего положения в тылу у немцев стремились действовать как партизаны; в свою очередь партизаны, попадавшие под контроль и часто присоединявшиеся к регулярным частям, становились больше похожими на регулярные войска. В этой главе основное внимание уделяется партизанам и регулярным войскам, которые по большей части вели партизанские действия. В целом это имеет отношение к западной части котла, в восточной части преобладали регулярные войска, и вскоре там появилась четкая линия фронта. Важные события, способствующие пониманию особенностей данного региона или представляющие интерес для анализа партизанского движения и борьбы с ним, будут рассматриваться вне зависимости от того, имели ли они отношение к партизанам или регулярным войскам.

Спас-Деменск расположен на железнодорожной линии Смоленск – Сухиничи, примерно в 35 километрах юго-восточнее Ельни.

Глинка – железнодорожная станция на линии Смоленск – Ельня, примерно в 15 километрах к северо-западу от Ельни. В то время (февраль – июнь 1942 года) она была занята партизанами.

Яковлевичи – деревня, расположенная к северу от Глинки.

Щербино – деревня, расположенная к юго-западу от Ельни, там находился один из партизанских штабов.

Осведомитель утверждал, что еще ранее был освобожден от службы в Красной армии по состоянию здоровья.

Имеется в виду эскадрон из состава 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Горбово – железнодорожная станция на линии Смоленск-Ельня, расположенная примерно в 20 километрах к северо-западу от Ельни.

В этой связи можно привести выдержку из немецкого протокола допроса: «Майор Попенка, командир 1-го партизанского полка, утверждает, что попал в окружение в районе Вязьмы и до февраля 1942 года скрывался в одной из деревень, работая кузнецом. Он был призван на службу кавалерийским корпусом Белова в марте 1942 года, и ему поручили командовать недавно созданным 1-м партизанским полком».

Вполне возможно, что майор Попенка был одним из многих оказавшихся в котле в районе Вязьмы советских офицеров, скрывавшихся в одной из деревень этого района; но крайне маловероятно, чтобы Белов назначил командиром партизанского полка офицера, который старался избежать дальнейшей службы. Комментарий допрашивавшего немецкого офицера о том, что Попенка «производил впечатление глупого человека», по всей видимости, следует отнести к самому допрашивавшему.

Березкино – деревня, расположенная примерно в 10 километрах к западу от Ельни.

Группой Браукманна называлась группа подразделений охраны, направленных в Балтунино.

Имеется в виду шоссе Москва – Смоленск.

Имеются в виду так называемые Wach-Bataillone, крайне слабо укомплектованные подразделения охраны.

В немецком списке местных советских руководителей, скрывавшихся после начатого немцами 24 мая 1942 года наступления, были секретарь Дорогобужского райкома партии и его помощники, бывший председатель городского Совета, районный военный комиссар и его заместители, начальник политического отдела НКВД и начальник городской милиции.

Имеется в виду 2-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерала П. Белова.

Эти факты изложены на основании проведенных офицерами 137-й немецкой пехотной дивизии допросов.

В середине февраля 1942 года вышло немецкое постановление, предусматривавшее ряд изменений в системе сельского хозяйства. Этот приказ стал ответом на протесты крестьян против сохранения колхозов, которые, по мнению немцев, должны были способствовать воплощению в жизнь их планов эксплуатации населения. Изменения эти носили скорее формальный характер; частные фермерские хозяйства – главная мечта крестьян – не предусматривались новой системой, главной отличительной особенностью которой была замена названия «коллективное хозяйство» на «коммунальное хозяйство». Хотя размеры приусадебных участков немного увеличились, крестьяне вскоре разочаровались в этих «реформах».

Имеется в виду начавшаяся 24 мая 1942 года наступательная операция немцев против партизан в районе Ельни и Дорогобужа.

По всей видимости, имеется в виду тот факт, что значительная часть дезертиров являлась местными жителями, насильственно призванными в партизанские отряды.

Летом 1942 года советские войска атаковали войска группы армий «Центр» в районе Ржева.

Летом 1942 года в ходе немецкого наступления на южном участке фронта немецкие войска форсировали в южном течении Дон и вышли к Кубани и Северному Кавказу.

По всей видимости, имеется в виду оборонительная линия группы армий «Центр», которая с начала июля 1942 года подвергалась постоянным атакам советских войск и не имела достаточных резервов для проведения контрнаступления.

Взаимоисключающий характер последних двух заданий, по всей видимости, был упущен из виду немцами.

По всей видимости, имеется в виду полковник Сахаров.

По всей видимости, имеется в виду майор Бочаров.

В операции «Ганновер» 5-я танковая армия немцев использовала небольшую группу коллаборационистов (роту добровольцев фон Рентелна), которые также были переодеты в советскую военную форму. Судя по донесениям офицеров разведки дивизии, действия этой группы были весьма успешными.

Не вполне оправданное деление данного раздела на подразделы отнюдь не означает, что отдельные партизаны или партизанские отряды сражались, другие пытались укрыться, а третьи бежали. Один и тот же партизанский отряд мог сражаться, затем бежать, пытаться укрыться и, наконец, снова был вынужден сражаться. Поскольку просто невозможно (да и не столь важно) проследить участь каждого партизанского отряда в этом районе, обобщенный подход будет наиболее оправдан при анализе действий партизан во время немецкого наступления.

В число пленных, видимо, было включено и небольшое количество подозреваемых в сотрудничестве с партизанами.

Цифра «оценки» дана только по одному немецкому корпусу; цифры по другим корпусам были оценены автором.

Так, потери в количестве около 500 человек, уничтоженных только одной 221-й немецкой дивизией, не были включены в донесение 43-го корпуса, поскольку эта дивизия подчинялась корпусу лишь во время операции «Ганновер».

Число пропавших без вести составляет порядка 200 человек, большинство (133 человека) из 221-й дивизии. Включение раненых в число немецких потерь, при отсутствии соответствующей цифры в потерях партизан, не должно вводить в заблуждение. В условиях проведения операции «Ганновер» подавляющее большинство раненых советских солдат либо умерли от ран, либо были взяты немцами в плен. Таким образом, они уже включены в цифры, характеризующие количество убитых или взятых в плен.

В отсутствие всеобъемлющего отчета об операции «Ганновер» приведенные выше цифры были взяты из донесений двух участвовавших в этой операции немецких корпусов. Они были дополнены рядом других документов. Тот факт, что цифры советских потерь (вместе с цифрами количества бежавших и скрывавшихся) дают в общей сложности цифру общего количества партизан и регулярных войск, имевшихся по немецким оценкам в этом районе, скорее всего, подтверждает правильность не только статистических данных, но также и высказанную выше мысль о том, что потери советской стороны были исключительно потерями партизан, а потери мирных жителей отсутствовали. В данном случае убитые и взятые в плен партизаны действительно были убиты или взяты в плен; они не появились вновь через несколько недель после донесения об «успешном» проведении операции, как это часто происходило при проведении немцами других операций.

Это относится к части подразделений, входивших в полк под командованием Козубского.

Большинство немецких регулярных дивизий, разумеется, были выведены после завершения операции «Ганновер», но тыловое командование имело в своем распоряжении значительные силы. На короткое время для оказания помощи в наведении порядка сюда даже была направлена танковая дивизия.

Имеется в виду операция «Болотный цветок».

Во Всходах находился важный мост через реку Угру.

Имеется в виду операция «Ганновер».

Имеется в виду проведенная немцами вскоре после операции «Ганновер» операция по очистке от партизан участка к северу от железнодорожной ветки Смоленск – Вязьма.

Рабочий путь. 1943. 11 января. № 2 (35). С. 2.

Об этом свидетельствуют документы XII корпуса, ответственного за безопасность в большинстве занятых немцами секторов этого района. В документах отмечается, что сохранялась постоянная бдительность, но активности партизан отмечено не было.

Это и последующие утверждения содержатся в книге Германа Теске «Серебряное зеркало» (Teske H. Die Silberen Spiegel. Heidelberg: Vownicke, 1952). В 1943 году Теске занимал пост начальника перевозок группы армий «Центр» и должен был обеспечивать нормальную работу железных дорог в тылу центрального участка всего Восточного фронта. Какова бы ни была ценность других разделов его мемуаров, не вызывает сомнения, что приведенные в данном исследовании сведения, посвященные ситуации на железной дороге в 1943 году, в целом можно считать вполне объективными, поскольку они основаны на записях и документах того времени.

Интересно отметить, что за несколько дней в конце июля и начале августа количество нападений партизан на железные дороги существенно возросло на всех участках в тылу Центрального фронта; исключением был лишь район Ельни и Дорогобужа.

Осенью 1942 года, по оценкам начальника тыла 2-й танковой армии немцев, численность партизан в зоне его ответственности составляла от 10 000 до 15 000 человек. В мае 1943 года, незадолго до начала проведения крупных операций против партизан, численность их колебалась от 15 000 до 20 000 человек, хотя цифры эти явно завышены. Заслуживающие наибольшего доверия источники указывают, что численность партизан в конце 1942 года и в 1943 году могла составлять от 12 000 до 16 000 человек.

В крупнейшей из этих операций, Zigeunerbaron («Цыганский барон»), проводившейся на юге области с 16 мая по 6 июня 1943 года, участвовали шесть немецких дивизий. Примерно в это же время, с 19 мая по 19 июня, оперативное соединение численностью до двух дивизий вело бои с партизанами в Клетнянских и Мамаевских лесах. В третьей операции, продлившейся с 21 по 30 мая 1943 года, под руководством корпусного командования принимали участие две дивизии и оперативная группа численностью до двух полков.

Например, начальник тыла 2-й танковой армии немцев оценивал силы партизан в лесах к югу от Брянска в количестве «35–38 групп по 100–300 человек в каждой», тогда как штаб 2-й танковой армии говорил о «35 отрядах по 100–300 человек в каждом, которые все вместе образуют партизанскую группу «С».

Например, командир одного из отрядов на востоке области был директором местной МТС, а его заместителем являлся бывший секретарь райкома.

Немецких источников, описывающих внутреннюю командную структуру партизанских отрядов на раннем этапе партизанской войны, крайне мало. Наиболее полные сведения о ней содержатся в мемуарах партизанского командира Ковпака, чей отряд в 1942 году в течение нескольких месяцев действовал на юге Брянской области.