Мы с Анной ждали на платформе в метро. Когда подошел поезд, я увидела через стекло тощего лохматого подростка в попсовом свитере. Лука! Нам удалось проскочить в двери как раз перед тем, как они закрылись. Это действительно был мой пятнадцатилетний сын, болтавший по-итальянски и до невозможности крутой. «Солнышко!» – воскликнула я, забыв одно из кардинальных жизненных правил. Подростки мужского пола терпеть не могут, когда их приветствуют мамаши в присутствии ровесников. Он отвернулся и продолжил беседу. Мы с Анной сели.

Я только что открыла «Де Буш а Орей»[42], магазин в Маре, где полно миниатюрных глобусов размером с ладонь. Они цвета слоновой кости, черные или сине-зеленые. У меня создалось впечатление, что их покупают по три-четыре штуки и кладут в вазу, как фрукты. А еще у них есть стеклянный купол, с которого на цепях свисают стеклянные шары – в них головы старинных фарфоровых кукол, древние компасы и часы.

Алессандро думает, что «наш» бездомный не пьяница, а глухонемой, так как он не сказал ни слова за те три месяца, что мы его знаем – если можно так назвать наши отношения. Мы опускаем мелочь в его шапку, вручаем собачьи консервы и ласкаем щенка, а бездомный только улыбается очень приятной улыбкой. На мой взгляд, у него восточно-европейский тип лица, оно круглое и стоическое, как будто его предки проводили долгие часы, выкапывая картошку на холодном ветру.

Мы играли роль хороших родителей, относящихся с пониманием к тому, что учителя Анны кричат, ставят ее к стенке и вышвыривают в вестибюль. Так, мы молчали, когда учитель математики ударил ученика книгой и нагнал страху на Домитиллу. Но сегодня Анна вернулась домой в слезах, так как он насмехался над ее делением (или попытками что-то разделить). Алессандро пойдет завтра в школу, вооруженный до зубов. Обычно он очень спокойный, но если его довести, начинает всех строить – как профессор и член школьного комитета, к тому же возведенный в рыцарское достоинство итальянским правительством. Я не завидую этому учителю.

Мы с Анной только что вошли в мужской отдел «Галери Лафайетт», чтобы встретиться там с мужской половиной нашей семьи. И вдруг Анна сказала: «Мама! Мама, посмотри на них!» Я автоматически хотела было ответить: «Никогда не показывай пальцем…», но тут увидела, куда она смотрит, и у меня отвисла челюсть. Пять мужчин в крошечных плавках шагали в нашу сторону. Позвольте мне пояснить: это были пятеро прекрасно сложенных, роскошных мужчин, на которых были только мини-плавки. Они шли, о чем-то болтая друг с другом и, по-видимому, демонстрируя свою «одежду». Покупатели мужского пола, кажется, вовсе не заинтересовались ими – в отличие от меня. Во всяком случае, хотя эти мужчины, должно быть, прошли совсем рядом с Алессандро, он сказал, что не заметил их.

Папа Медведь (то есть Алессандро) вернулся из школы Леонардо да Винчи с триумфом! Были даны обещания щадить чувства Медвежонка (то есть Анны). Взамен Папа Медведь пообещал, что Медвежонок прекратит болтать в классе, перестанет забывать домашнюю работу и воздержится от заявлений типа (цитирую дословно): «В моей прежней школе я не училась делению: это не проходят в Соединенных Штатах». Именно эти слова вызвали смех у учителя, который Анна описала как издевательский. Однако его действительно трудно за это винить.

Сильно простудившись, я нырнула в постель после ухода детей в школу и погрузилась в чтение мемуаров Кейт Брестрап «Я здесь, если нужна тебе». Она – капеллан, прикомандированный к поисково-спасательному отделу Лесного ведомства Мэна. В самом начале книги Кейт внезапно узнает, что осталась вдовой с четырьмя маленькими детьми.