— Андрей, что с тобой? — мама встревожилась и подалась вперед. — Тебе плохо? Где болит?

— Нет, просто я потерял ….

И тут меня накрыло воспоминание. Гитара. Тот кулон, что подарила мне Марика. Только его я обнаружил в спальне, в то злосчастное утро после вечеринки. Он лежал на тумбочке, куда сам я его и положил. Я тогда схватил его и надел не раздумывая. Да и потом не снимал, вертел в руках весь вечер, пока с Темычем бухали. Рассматривал его и вспоминал, с каким удовольствием и радостью Марика мне его дарила. Там же еще и секрет обнаружился. Внутрь гитары Мариша вставила свою фотографию.

Вот и все, что мне от нее осталось — серебряный кулон и маленькая фотография. Подаренные с любовью. Возможно, эта гитара и уберегла меня в тот день от смерти.

Вообще, я никогда в такие вещи не верил, они казались мне глупыми суевериями. Но теперь глупостью мне кажется то, как я жил раньше. Все, к чему так рвался, видится пустым, грязным и омерзительным.

А самое светлое и чистое, что обнаружил, сам оттолкнул от себя, растоптал, выбросил на обочину. Бросился ломать с ярым остервенением. Как же теперь починить то, что сломал? Как?

Мариша, лисеныш мой. Как же хочется сейчас увидеть ее, услышать голос, слова сочувствия. Чтобы поцеловала, обняла, сжала руку в своей ладони. Я даже не поморщусь, если станет больно. Главное, чтобы она была рядом.

Интересно, приедет ли Марика навестить меня, если узнает, что я в больнице? Приедет же, да? Хотя бы на пару минут и из жалости? Может, это наш шанс поговорить? Да, о прощении мне не стоит даже и помышлять. Но вдруг? Вдруг я смогу достучаться до нее? Если она оставит мне хоть крошечную лазеечку, я проберусь внутрь. Исправлю все свои ошибки. Научу ее заново мне верить.

В душе вспыхивает свет новой надежды, и это действует почище укола адреналина в сердце. Внутри начинает бурлить от переполнившей покалеченное тело энергии.

— Мам, можно попить? — горло внезапно пересохло так, что язык стал ощущаться куском наждачной бумаги.

— Да, милый. Держи. — через минуту мама подала мне стакан и я с жадностью его осушил.

— Спасибо. Скажи, мам, а где вещи, в которых я был в день аварии?

— Так там почти ничего не осталось, — вздохнула она, приложив ладонь к губам. — Одежду на тебе разрезали всю, включая куртку. — В пакете, который мне отдали, были ботинки, ключи и смартфон, который даже не повредился. Кстати, я привезла его с собой.

— И все? — сердце падает в пятки. Почему-то становится нестерпимо важным сохранить подарок Марики. Будто от него по-прежнему зависит моя жизнь. И не только моя.

Мама кладет на тумбочку смартфон и зарядник к нему, а я готов взвыть от разочарования. Ну как же так? Кулон не могло сорвать. Он должен был быть на мне. Куда его дели?

— А, вот еще подвеска какая-то. Уж не знаю зачем, но я ее в сумочку сунула.

С этими словами мама достает гитару, подвешенную на цепочку, а я выдыхаю с облегчением и выхватываю кулон из ее рук. Сжимаю кусочек металла в ладони, а затем подношу к губам и целую.

— Андрей? — мама, судя по выражению лица, весьма озадачена моим поведением.

— Это подарок ,мам, — счел нужным пояснить, пока она не решила что от сотряса я двинулся кукухой. — Он мне очень дорог. Спасибо, что привезла.

— Ясно, — кивнула, немного успокоившись. — Только там цепочка порвалась. Хочешь, я отвезу ее ювелиру?

— Нет, — помотал головой. — Пусть пока побудет со мной. — замолк, продолжая задумчиво вертеть кулон в руке. — Мам, ты не поверишь, наверное, но мне кажется, что он уберег меня, понимаешь? От смерти? Ведь я ….