— Знаю, звучит не очень, но на самом деле не все так плохо. Возможно, тебе даже повезет.

— В смысле?

— В коромысле. Ты что, слепая? Эти Высшие все, как один, красавцы писаные, высокие, сильные, говорят, в постели просто боги. Они концентрат идеальных самцов.

— По мне, так они безумно пугающие. Тот, что меня привез, спас меня из лап другого, он… он меня…

Перед глазами словно наяву снова всплывают картины того, что произошло в машине. Не человек, почти животное. И длинный обжигающий язык на моей коже.

К собственному удивлению, меня это не пугает, как тогда, а наоборот.

— Он меня чуть не изнасиловал, но Нарсул спас… а тот был как зверь, самый настоящий. Глаза горели, клыки, когти… Рычал, что я его.

— Ого! Они же обычно предпочитают притворяться нормальными, ну то есть обычными. Хотя обычным мужикам до них далеко, — снова подает голос рыжая.

— В общем, как попадешь в программу, постарайся понравиться первому Альфе, к которому тебя отправят. Хотя если не повезет и вы недостаточно совместимы окажетесь, то отправят к следующему.

— Что?! — давлюсь я и закашливаюсь.

— Слушай, ты как с луны свалилась. Вообще ничего не знаешь, что ль? Вам, Омегам, по степени вашего преступления дают срок ну как в обычных тюрьмах. Это как раз и есть эта программа размножения. Сколько сроков дадут, стольким Альфам ты должна родить.

— Р…р…родить?

19. 19

Разум плавится. Погружаясь и выныривая из беспокойного сна, я даже не осознаю, где нахожусь. Вокруг ничего не видно даже после того, как глаза вроде бы должны были привыкнуть. Свет с улицы настолько тусклый, что не может рассеять темноту.

Я стараюсь унять боль, сжимаюсь клубком, вытягиваюсь, но ничего не помогает. Кожа пылает, мышцы сводит, кости будто выламывают из суставов. Это похоже на грипп, если бы не невыносимое томление между ног, которое сводит с ума.

К собственному стыду, я пытаюсь приласкать себя, чтобы снять напряжение, облегчить боль, но собственные пальцы вообще не дают облегчения, а даже наоборот. Ощущение пустоты и одиночества разрывает меня. Измученный разум возвращается к произошедшему в машине. К Индарру.

Но без страха и отвращения. Стоит только воскресить в памяти то, что Альфа со мной творил, как прикосновение собственных пальцев становится намного приятнее. Тело жаждет разрядки, оно буквально жизненно в ней нуждается. Не помню, чтобы я когда-то испытывала такое желание, граничащее с болью.

Чего уж скрывать, мне трудно вспомнить, что я вообще когда-то такое испытывала.

Встреча с Высшим определенно что-то поменяла во мне.

Представить его обжигающий язык у себя между ног совершенно не составляет труда. Сознание путается, я с трудом понимаю, где мои фантазии, а где реальность. Где я снова на заднем сиденье машины, раскрытая перед Высшим, позволяющая ему трахать себя, а где я ублажаю себя на жесткой койке изолятора. Ток наконец-то запускается по телу, хватает всего нескольких движений пальцами, и я затравленно рычу, уткнувшись в подушку. Тело трясется, выталкивая из меня потоки влаги.

Но нахлынувший оргазм не дает того облегчения, которого я ждала. Боль возвращается через пару минут, стоит мне восстановить дыхание. Но теперь, отбросив весь стыд, я не борюсь со снова нахлынувшим желанием.

Пылающие глаза Высшего в моем воображении, его руки с когтями, что впивались в мои бедра, его утробное рычание — все это было… жизненно мне необходимо.

Ночь проходит в бреду и лихорадке, периоды боли сменяются возбуждением и удовольствием, к утру я измучена и вымотана, но все еще не удовлетворена. Матрас подо мной насквозь мокрый, как и больничная рубашка на мне. Все тело ломит, и вернуть себе контроль над собственным разумом мне крайне трудно.