— Идти можешь? Или понести?

Понести? Звучит просто потрясающе, оказаться к Альфе так близко, прижаться к его горячей груди, окунуться в его запах, утонуть в нем. А возможно, попробовать его кожу на вкус, провести языком влажную дорожку вдоль пульса.

От подобных мыслей у меня буквально текут слюнки, а температура тела, кажется, еще повышается. Очередной спазм прошибает живот, и я практически валюсь на пол, не в силах больше стоять на ногах.

— У тебя всегда так проходит течка?

Мгновение — и я оказываюсь оторванной от пола и прижатой к такой желанной груди Высшего.

Течка. Течка?

От аромата Нарсула мозг совсем вышибает, я сильнее сжимаю пальцы на его рубашке, сминая ткань. Впиваюсь ногтями, как хищник в свою добычу. И не могу сопротивляться тому, как тянусь ближе к его шее, утыкаюсь в нее носом.

Здесь запах особенно острый, явный, сводящий с ума. И язык сам собой ложится на кожу Альфы. Тот замирает, даже останавливается, все его тело будто каменеет, а затем он крепче сжимает меня.

Я уже не могу остановиться. Не понимаю зачем. Да и вообще не хочу. Зачем мне останавливаться, когда Альфа рядом и я могу и хочу доставить ему удовольствие? Я хочу, чтобы мой Альфа был мной доволен.

— Омега….

Скорее всего, это был предостерегающий рык, но для меня он звучит больше как одобрение. Я наглым образом сдвигаю воротник рубашки, пробуя все больше кожи на вкус. Свежая и слегка солоноватая, похожая на мятные конфеты. Вылизывая шею Высшего, я уделяю особенное внимание месту, где аромат особенно яркий. У основания шеи, чуть вверх от плеча.

Вроде там у Альф располагаются запаховые железы, источник их феромонов.

Они сводят меня с ума.

Мне жарко, и становится еще жарче с каждым движением языка, я сжимаю бедра, ощущая, как между ног становится мокро.

Шумный вдох сверху, скрежет зубов, и я оказываюсь на полу. Нарсул резко поставил меня на ноги. Мы оказались перед металлической дверью с маленьким окошком, которое защищает железная сетка.

— Завтра я пришлю тебе лекарство, блокатор. Он поможет справиться с течкой. Больше ничем помочь не могу. Прощай.

Высший впихивает меня в комнату, я резко разворачиваюсь, чтобы что-то сказать. Попросить. Умолять.

Но дверь с металлическим грохотом закрывается перед моим носом.

Как же так? Как это он ничем не может мне помочь?

Я же чувствую, что может. Мне он необходим, его тепло, его голос, запах и вкус. Внутри становится ужасно тоскливо и пусто, чувство потери и того, что меня отвергли, просто разрывает сердце.

Я не нужна Альфе, Альфа меня бросил. Я плохая девочка.

Слезы сами собой катятся из глаз, обняв себя, я опускаюсь на пол.

Я плохая. Плохая.

— Эй, плакса, хватит разводить тут сырость.

От испуга я замираю и перестаю дышать. Я даже и не подумала о том, что в камере может быть кто-то еще. Холодок пробегает вдоль позвоночника, и я медленно оборачиваюсь.

В камере еще несколько женщин, сосчитать их у меня нет ни сил, ни желания, да и в полумраке не так чтобы все можно четко разглядеть. Я остро чувствую на себе недружелюбные и заинтересованные взгляды.

Нехорошее предчувствие колет в солнечное сплетение, завязываясь в узел.

— Сюда иди.

Реагировать не хочется, но я все же поднимаю глаза и пытаюсь сфокусироваться на говорящей женщине. У той круглое лицо, все в царапинах, словно она поцапалась с бешеной кошкой, глаза с прищуром глядят совсем не по-доброму. Подходить к такой мне совершенно не хочется.

— Че расселась? — гаркает женщина. — Сюда иди, я сказала.

Боже, я попала в ад. Как же мне отсюда выбраться?

18. 18

Мои самые худшие опасения, к счастью, не оправдались. Поначалу показавшиеся мне крайне пугающими и недружелюбными сокамерницы оказались вполне себе нормальными. Даже та, с расцарапанным лицом. Оказалось, что она действительно поцапалась с “драной кошкой”, как она сама называла любовницу своего мужа.