В руке Константина и правда замечаю какой-то конверт. Вытаскиваю из пальцев и открываю. Улыбка непроизвольно появляется на губах.

«Дорогая Танечка! Это от Деда Мороза. Ты просила подарить тебе папу. Я исполняю твое желание. Обращайся с ним хорошо и не обижай. Счастливого Нового Года!»

Звучно припечатываю ладонь ко лбу. Вот идиоты! Тот, кто это придумал, в первую очередь, а исполнитель — во вторую!

***

— Подарок, значит, да? — говорю сама с собой и смотрю на распластавшееся под елкой тело. Вот ведь башка дубовая, даже ваза не разбилась. Зато мелочь разлетелась по всей комнате, собирать теперь придется. Откуда только взялся на мою голову. Так и хочется пнуть, но сдерживаюсь. Что ж я, изверг, что ли?

Поднимаюсь на ноги и упираю руки в бока. Что мне со всем этим великолепием делать? Может, на лестничную клетку выволочь? Очухается и свалит восвояси. Или передарить кому-нибудь? Бывает же, что не понравившиеся подарки передаривают? Или это невежливо?

— Может, Нинке тебя подарить? — спрашиваю я и осматриваю экземпляр поближе. С виду не опасный. И письмо это дурацкое. Просили обращаться хорошо, а я его вазой… Сам виноват. Можно же было как-то по-человечески.

— Ай, че за фигня? — раздается недовольный мужской голос.

Надо же, просыпается… Отхожу на безопасное расстояние и наблюдаю за происходящим. Константин садится и ощупывает голову.

— Башка болит… — стонет он и оборачивается. Замечает меня и округляет глаза, как будто это я залезла в его квартиру, а не он в мою. — О, а ты кто?

Последний вопрос и вовсе кажется идиотским.

— А ты не помнишь? — подозрительно прищуриваюсь.

— Не-а, — несколько раз заторможенно закрывает и открывает глаза. — Все в каком-то тумане.

Занятно… Может, у него сотрясение? По моей вине. Вот еще по моей! Нечего в чужую квартиру вламываться. Даже лучше, если не помнит, сейчас я ему освежу память.

— Допился до чертиков, жену родную не узнаешь? — на полном серьезе начинаю отчитывать, пытаясь скопировать интонацию из какого-то дурацкого фильма.

— Жену? — Взгляд Константина становится осмысленным, проходится по мне сверху вниз и обратно к глазам. — Не может быть.

— Уверен? — хмыкаю я, у меня есть точно такое же оружие, что он применял против меня. — Танюш, иди сюда.

Слышится топот маленьких пяточек.

— Чего, мамуль? — Дочка останавливается передо мной.

Разворачиваю к себе спиной и кладу руки на плечи.

— Скажи-ка мне, кто этот дядя? — указываю на Константина пальцем.

— Мам, ты чего? — поднимает голову и смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Это же папа.

— Так, а как папу зовут? — вклинивается он в наш разговор, пытаясь сломать легенду.

— Константин, — поспешно подсказываю я, лишая его удовольствия все испортить.

— А маму?

— Людмила.

Целую дочку в щеку и отправляю обратно в детскую.

— И что, сильно я нажрался?

Константин поднимается на ноги, проходится по комнате и разминает шею.

— Видимо, да, раз спать лег прямо под елкой, — усмехаюсь я, отфутболивая очередной удар, и пожимаю плечами. Пусть совесть его помучает.

Интересно, правда не помнит или придуривается? Даже не могу понять, чего бы мне хотелось больше.

— А сумка моя? — Константин указывает на стоящую неподалеку спортивную сумку.

Черт. На этом легенда заканчивается, и надо срочно придумывать продолжение, иначе попадусь.

— А ты только из командировки вернулся, — ляпаю первое, что приходит в голову и нервно кусаю губы. Все же логично, правда? Перед Новым годом муж приехал домой, нажрался с друзьями, а вещи еще не разобрал.

— И где же я был? — В голосе Константина явно слышится сомнение. Черт. Неужели прокололась?