Он продолжал придерживать меня, смотря в лицо. Я тоже не отводила взгляда, хоть и чувствовала, что проигрываю. Просто потому, что дышать с ним рядом с каждым вдохом становилось труднее и труднее, а невидимые ниточки, проникающие от его руки мне под кожу, парализовывали и мешали думать. Этот мужчина всегда имел надо мной необъяснимую, едва ли не дьявольскую власть, и с годами ничего не изменилось.

— Неужели ты считаешь, что после всего я пущу тебя обратно? — спросила я так, чтобы слышал только он. — Нет, Дамир. Так не будет. Когда-то я любила тебя, когда-то ты был для меня всем. Но больше это не так. И будь добр, не пытайся вернуться туда, где тебе места нет.

— А ты уверена, что нет? — Его голос звучал так же тихо, как и мой. Играть в гляделки становилось всё труднее и опаснее.

— Уверена. — Я высвободила руку.

Открыла машину и села за руль. Дамир не отошёл ни на шаг, и даже через металл я чувствовала на себе его взгляд. Грудь сдавливало злостью, негодованием, обидой и непонятно откуда взявшимися слезами, кожа стала настолько чувствительной, что раздражало даже прикосновение одежды. Попыталась завести машину и поняла, что с трудом соображаю, что делаю.

— Мама, ты не пристегнулась, — деловито напомнила Машка сзади.

И правда не пристегнулась.

— Спасибо. — Я взялась за ремень.

Всё-таки завела машину и аккуратно тронулась вперёд. Отъехав, посмотрела в боковое зеркало. Дамир помогал Кате усесться во внедорожник. Красивый одинокий мужчина при деньгах и связях. Роскошная машина, положение, маленькая кнопка-дочь. Неудивительно, что мамочки из нашего сада обращали на него внимание. Даже те, у которых на первый взгляд в жизни всё было хорошо. Только я, в отличие от других, прекрасно знала, кто такой Дамир и что скрывается за благородным фасадом.

Дорога была монотонной и влажной. Пока мы были в развлекательном центре, прошёл дождь. Размеренное движение и тихая музыка убаюкивали. Остановившись на светофоре, я посмотрела на притихшую Машу. Глаза у неё начинали слипаться. Всё-таки устала. Я улыбнулась.

— Мам, я хочу такого папу, как дядя Дамир, — сказала она, поняв, что я смотрю.

Я не ответила. Вот опять! Да что ты будешь делать! И от кого ей досталось такое упрямство?! От отца или бабушки?! Или от обоих сразу?!

— Давай ты опять будешь его женой?

— Я никогда не была его женой, Машунь.

— Тогда давай будешь. Катя попросит его, и вы поженитесь. Хотя, по-моему, он и так думает, что ты его жена. Тогда вам даже жениться не придётся, ты просто скажешь, что согласна, и всё.

— Не говори глупости, — ответила я строго и опять повела машину вперёд по пустой дороге. — Это так не работает. Я не буду женой твоего дяди Дамира, и папой он тебе тоже не будет. Давай раз и навсегда закроем эту тему, иначе я буду ругаться.

— Ну почему? — заканючила она. — Он ведь хороший.

— Потому что этого не будет. — Я чуть повысила голос. — Всё, Мария. Достаточно. Не доводи меня, пожалуйста.

Дочь насупилась и замолчала. Музыка стала казаться громче, но убавлять её я не стала. Только мысленно попросила сил, чтобы всё это пережить. Семь грёбаных лет… Почему он не появился раньше? Как только я родила, через месяц, через год? Тогда мне было так трудно, что я бы наверняка сдалась. И правду бы рассказала. Слава богу, что он не появился!

Минут десять мы ехали в молчании. Поначалу дочь просто дулась, а потом уснула. Папу она такого хочет…

Телефон пикнул. Я сразу же глянула на Машу, но та не проснулась. Сообщение, вопреки моим опасениям, было не от бывшего мужа, а от Макара.