— У нас с тобой дядя Макар есть, — сказала я как можно беззаботнее. — Когда он вернётся, пойдём есть пирожные в кафе. Он мне по секрету сказал, что тоже приготовил тебе подарок.

— Дядя Макар — не папа, — буркнула дочь категорично.

Что правда, то правда. На сей раз вздохнула я. Сдалась и просто перевела тему.

— Кстати, а что за Катя? Не помню, чтобы у тебя была подружка Катя.

— Катя не всегда у нас в саду была. Они с папой недавно приехали, — с куда большим энтузиазмом ответила дочь. — А до этого жили во Франции. Катя мне говорила, что там во-о-от, — Маша встала на носочки и потянулась вверх, — такая башня. Она Фелина называется, — сказала она и задумалась. — Фивина… Фе…

— Эйфелева, — подсказала я с улыбкой. — Эйфелева башня. Она находится в Париже.

Маша сразу же обрадованно кивнула.

— Да! Вот… А ещё папа у Кати ездит на чёрной машине. Такой, — на этот раз она развела руки в стороны, — большой-большой, даже больше, чем у дяди Макара. Он возит на ней Катю в сад. И вообще, папа у неё клёвый.

— Можно подумать, что я у тебя не клёвая, — поддразнила я свою маленькую леди и, догадываясь, что времени не осталось, взялась-таки за платье. Хоть звезда вечера — Машка, мамке её выглядеть нужно подобающе.

— Клёвая. — Дочь улыбнулась, глазки засияли, и на душе у меня сразу стало легко.

Я распахнула объятья, и Машка, не задумываясь, прильнула ко мне.

Хоть на душе полегчало, грусть не ушла. Закрыв глаза, я поглубже вдохнула, погладила дочь по спинке. Наверное, это карма такая у нас: моя мама росла без отца, потом я, и вот теперь моя Машунька.

— Познакомишь меня со своей Катей и её самым клёвым папой на свете? — спросила, отпустив дочь.

— Познакомлю, — с готовностью отозвалась Маша. — Ты его попроси, он тебя тоже покатает на своей машине. Он хороший и добрый. И Катю любит.

— Хорошо, попрошу, — ответила, не в силах стереть грустную улыбку.

А камешки в серёжках так и переливались, блестели…

— Маш, — позвала я. — А я тебя люблю.

— И я тебя люблю, мамочка. — Она облизнула губы. — Мам… А может, всё-таки сейчас подарок мне подаришь? — В глазах появилось лукавство и надежда.

Я тихонько засмеялась. И снова улыбнулась, теперь уже без намёка на грусть.

— Сказала вечером, значит, вечером.

***

И чего я, спрашивается, боялась? Увлечённым игрой с аниматором детям было не до цвета воздушных шариков и высоты стаканов с соком. Звонкие голоса и задорный смех были самым лучшим доказательством: праздник получился, я всё сделала, как надо.

— Спасибо, что пригласили нас, — поблагодарила меня одна из мамочек. — Чувствую, теперь Коля неделю будет рассказывать, во что они играли и что делали.

Она засмеялась и перевела взгляд на вскинувших вместе с аниматором детей руки.

Я улыбнулась. Комнату в который раз наполнил смех, за ним — задорный визг. Мама Машиного друга снисходительно покачала головой. Только она отошла, рядом присела другая: полноватая, с блёклым лицом и бровями, давно не встречавшимися с пинцетом. Я попыталась вспомнить, как её зовут, но не смогла. Помнила только имя её дочери, а сама она была настолько неприметной, что хотелось взять краски и добавить цвета.

— Какая же ты молодец, Сашенька, — вздохнула она. — Маше и за себя, и за отца. И праздник такой… Представить страшно, сколько ты в это всё денег вбухала.

Я покосилась на неё. Люда, вот как её зовут, точно.

Я пригладила складочку на подоле платья и, закинув ногу на ногу, качнула сапожком из ажурной, похожей на кружево замши. Да, денег я потратила много. Не только на праздник, но и на себя, на это платье, эти сапожки, ногти и даже брови. Каждый мой день начинался в пять утра и заканчивался только тогда, когда я была уверена, что сделала всё запланированное и то, что вылезло вне плана. И при этом ни разу не позволила окружающим понять, что спала всего два часа или что выходных у меня не было месяц.