— Ну-ка, покажись мне.

Я махнула на середину комнаты, и дочь с готовностью спустилась с дивана. Покрутилась вокруг своей оси и посмотрела на меня, дожидаясь вердикта.

Я наигранно задумалась.

— Знаешь, мне кажется, твои серёжки сюда не подходят.

Дочь сразу же нахмурилась, а меня как будто тенью накрыло. Эта тень была моим собственным прошлым — на миг я увидела перед собой не просто дочь — дочь предавшего нас мужчины. На Дамира Маша была совсем не похожа. Но в редкие моменты она вдруг становилась его копией, продолжением, отражением. Всего на миг, но этого оказывалось достаточно, чтобы не дать мне забыть.

Я подошла к дочери.

— Посмотри на меня.

Стоило ей сделать это, я сняла собственную серёжку, потом Машкину, и вставила в ее ушко свою. То же сделала со второй. Когда-то эти серёжки подарил мне Дамир — белое золото в форме цветка, а в середине розовый бриллиант. Избавиться от них я так и не смогла. Поначалу не носила, а потом надела раз я и всё. Как с цепи сорвалась — снимала разве что на ночь.

— Да, так лучше, — сказала тихо и опустилась перед Машей на колени. Взяла её за руки. Так действительно было лучше. — Носи их, Маш. Тебе они идут больше. Только, пожалуйста, аккуратно, хорошо?

— Ты мне их даришь?

Я утвердительно кивнула.

— Но у меня для тебя есть ещё один подарок. Он тебе очень понравится, я уверена. — Я улыбнулась, прогнав никому не нужные мысли.

Что из того, что не я должна была подарить дочери серёжки? Да много чего должна была сделать для неё не я. Может, оно к лучшему, что всё сложилось так. Кем бы я была, если бы осталась с Дамиром? Если бы не то сообщение, не лежащая с раздвинутыми ногами на столе Арина и не его расстёгнутая ширинка? Всё верно — так и оставалась бы комнатной собачкой. А что порой сердце всё ещё ноет… Это не имеет значения.

— А какой подарок, мам?

Звонкий голос Маши окончательно вернул меня в реальность. Дочь смотрела пытливо, с любопытством.

— Вообще-то, у меня для тебя много подарков, — заговорщицки ответила я, раззадоривая её. — Так, подожди…

Я выпустила Машины руки. Взяла свою косметичку и вернулась к ней. Провела по её губам блеском с запахом клубники. Потом — по своим.

— Сделай так. — Я размазала помаду. Дочь повторила за мной. Я закрыла тюбик и протянула ей. — На, пусть это тоже будет подарком.

— А ещё какие подарки?

— Пока не скажу. Всё вечером.

Она насупилась, но надолго её не хватило. Я взяла собственное платье, но только сняла халат и хотела надеть его, Маша дотронулась до моей ноги.

— Мам, — позвала она.

Я кивнула с вопросом.

— Знаешь, мам… Можно и без подарков. Только пусть папа придёт. Я очень хочу, чтобы пришёл папа.

Сердце сжалось. Медленно я выпустила платье из рук. Опустилась на край кровати.

Как же я ненавидела такие моменты! И никогда — чёрт подери! — никогда не бывала готова к ним! Вот и сейчас руки и ноги как свинцом наполнились, вернулось ощущение безысходности. Но я давно научилась справляться с этим. Справилась и сейчас.

— Ты же знаешь, что папа не придёт, — сказала спокойно, не отводя глаз.

Дочь тяжело вздохнула.

— Знаю, — сказала она удручённо. — Но вот у Коли папа есть, и у Насти, и у Кати… — Маша сдвинула бровки. Посмотрела исподлобья и добавила: — Правда, у Кати мамы нет.

— Вот видишь. — Я улыбнулась уголками губ. Погладила дочь по похожим на пружинки кудряшкам. — Не все живут в полных семьях, не у всех есть и мама, и папа.

Маша понимающе кивнула, но удрученность её никуда не делась. Даже взгляд стал грустным. Каждый раз, когда дело доходило до таких разговоров, я чувствовала себя виноватой, хоть и знала, что моей вины нет. Заветное желание, исполнить которое я была не в состоянии.