– Здесь наши все лежат: отец мой, мама, бабушка. Да у мужа родня тоже, – как будто оправдываясь, сказала женщина.

С тех пор мы часто встречались с Верой Ильиничной. Я заходила к ней в гости, мы пили чай, много разговаривали, вспоминали Гену. Оказалось, родители практически не знали своего взрослого сына:

– Гена ведь как поступил на журналистский факультет, так из дома ушёл. Живём мы небогато, сами видели, а Геночка всё к роскоши рвался, – говорила Генина мама, несколько дней спустя после похорон. Мы встретились на лестничной клетке (каюсь, я встречу подстроила!) и я напросилась на чашку чая.

Его отца дома не было, и мы, уютно устроившись на Гениной новой кухне, пили чай и болтали. Было видно, что этим помещением совсем не пользовались и оно, в отличие от комнаты, прокуренной не была.

– А Геночка всё столичной жизни хотел. Поступил в университет, да и уехал в Москву. Говорил, что снимает квартиру. А потом вдруг учебу бросил, на третьем курсе, работать начал…

– Как бросил? – ошарашенно спросила я, – он же журналистом был. Я и статьи его всегда читала в газете! Геннадия Московского! Он сказал, это его псевдоним.

– Статьи? – Вера Ильинична удивлённо посмотрела, – ну может и писал, не говорил он. А знаю только, что работал он охранником у какой-то шишки. Очень хорошо зарабатывал. Эту квартиру Геночка сам купил, без нашей помощи.

Женщина тяжело вздохнула, задумчиво помешивая ложечкой остывающий чай.

– Наш сын был очень скрытным, – после паузы произнесла она, – клещами не вытянешь. Знаю только, что в последние месяца два он собирался увольняться, ходил очень мрачный. Может быть и уволился, только нам ничего не сказал. Молчун был. Вот Катя, дочка, та, наоборот, вся нараспашку, никаких секретов, – мама оживилась и начала рассказывать про неведомую и совсем не интересную мне Катю.

– А жена у него была? – перебив Веру Ильиничну, невпопад спросила я.

– У кого, Гены? – изумилась она, – нет! Вроде девушка была в одно время, а потом расстались. Так бобылём и жил, сколько с мужем на внуков намекали, всё зря. А ведь какая соседка хорошая рядом с ним была!

Мама Гены ласково улыбнулась, а я почувствовала, что заливаюсь краской. Мой мозг между тем продолжал свою аналитическую деятельность, как будто тело жило само по себе.

– А когда эта девушка была? Он уже к тому времени купил эту квартиру? – уточнила я.

– Нет, это давно было, – женщина махнула рукой.

– А вот полицейские говорят, что в организме Гены было большое количество алкоголя, – мягко начала я, – никогда не видела, чтобы он употреблял. Курил – да, но не пил.

– Кто ж его знает. При нас тоже никогда не пил. А один человек портиться начинает, тосковать. Может быть, и выпивал, – завздыхала она.

– Слушайте, я вот подумала, а что, если в ноутбуке у него какая-нибудь информация есть? – с надеждой поинтересовалась я, – не верю я, что Гена сам спрыгнул.

– Ой, а он сгорел! – огорчённо сказала женщина, – муж не так давно полез, а экран чёрный. Он и в сервис носил, а там сказали, сгорело что-то, не подлежит ремонту.

Ага! Я задумалась ещё глубже. Сколько совпадений! Непьющий Журбин напился, оставил дверь открытой и прыгнул с балкона, перед этим спалив ноутбук.

Не вернее ли предположить, что тот, кому Гена сильно мешал, проник в квартиру, опоил Журбина и скинул с балкона? Перед этим как-то спалив ноутбук и потом оставив дверь открытой?

Покидая квартиру Гены, я уже твёрдо была уверена, что упасть с седьмого этажа соседу помогли. Уже уходя, вспомнила, что не спросила ещё кое-что:

– А у кого он работал, скажите, пожалуйста?