Дойдя до подъезда, встретила Генину маму. Увидев меня, женщина обрадовалась:

– Здравствуй, Аурика! Пойдём к нам, чайку попьём. Ты чего хромаешь?

Улыбнувшись через силу, я хотела отказаться, но сама мысль о том, чтобы остаться сейчас в одиночестве пугала не меньше, чем осознание того, что меня только что пытались убить.

– Упала неудачно, – задрав штанину джинсов, я показала немного опухшую щиколотку. По ней расплывался сизо-красный синяк.

– Ой-ой, срочно пойдём ко мне! Буду тебя лечить! – деловито заявила женщина, заботливо взяв меня под руку. Мы вошли в подъезд, с помощью лифта поднялись на свой этаж.

Вера Ильинична, как заправский доктор более пристально осмотрела мою ногу, осторожно ощупав её. Удовлетворенно кивнула:

– Перелома нет, скорее всего. Но если хочешь, можем вызвать «неотложку».

От вызова «скорой помощи» я отказалась. Тем более, Генина мама очень быстро и квалифицированно наложила мне повязку с какой-то пахучей мазью и мне сразу стало легче.

– Спасибо большое, Вера Ильинична! – с благодарностью произнесла я, отхлебывая щедрый глоток ароматного чая с травами.

– Да не за что. Мама у меня старенькая была, я поздний ребенок. Сколько не просила её, но она всегда любила ходить в магазин сама. Я сама и всё тут. И в гололёд тоже. Падала, конечно. Вот я и научилась всем премудростям. А потом она так упала, что шейку бедра сломала… На том и кончились её похождения, только летом на даче выходила с палочкой, – со вздохом закончила женщина свои воспоминания.

Мы посидели ещё немного, вяло обсуждая малозначащие темы и я ушла к себе. Мне было плохо, хотелось побыть одной.

Остаток дня я бесцельно слонялась по квартире, иногда выглядывая из окон. Как будто тот, кто пытался сбить меня на машине, находился где-то рядом с домом, выжидая. Я понимала, что подобные мысли очень напоминают паранойю. Даже если происшествие было не случайностью, а запланированным нападением – вряд ли злодей сидит где-то рядом, ожидая моего появления.

Но… Ощущение, что человек, желающий мне зла находится близко, не давало покоя, вынуждая метаться из угла в угол. Лишь к вечеру, напившись валерьянки, я включила комедию по ноутбуку и немного успокоилась. Настолько, что уснула почти сразу, едва коснувшись головой подушки.

Мне снился Журбин. Дымилась медленно тлеющая сигарета, зажатая между двух длинных пальцев. Он стоял на балконе, задумчиво глядя на алеющее закатное небо. Меня охватило смутное беспокойство. Что-то было неправильное в остановившемся взгляде Гены, в его безмятежном выражении лица, даже в закручивающемся спиралью дыме.

– Ты же умер! – нелепая фраза вырвалась из меня внезапно. Вот в чем неправильность происходящего! Журбин не может стоять рядом со мной в моей квартире, потому что его похоронили…

Гена перевёл взгляд на меня, улыбнулся грустно и светло:

– Не меня, Аурика. На самом деле, я жив.

Мгновенно вспыхнула в душе радость. Конечно, Гена жив, а похоронили кого-то другого! Я словно ждала этих слов, охотно приняла их. Вот же сосед, стоит рядом и смотрит прямо на меня!

По телу Журбина пробежала дрожь, как будто он был голограммой. В следующий момент на его месте оказался Дэвид. Парень белозубо улыбнулся и протянул ко мне руки:

– Давай намажу спину кремом? – по-русски и почему-то голосом Гены произнёс он.

Я проснулась с радостным возбуждением. По мере того, как пробуждалось сознание, таяла эйфория. Гены нет. Я сама видела его неподвижно лежащим, с головой, вывернутой набок под неестественным углом. Это был сон, всего лишь видение. Скорбь, охватившая всё существо, была такой сильной, что даже горчило во рту. Гены нет…