Подобного не было ни с кем другим.

— Где мои дочери?! — напирает.

— А кто сказал, что ты их отец? — вопросительно выгибаю бровь. Между нами была лишь одна ночь. Он мой первый и единственный мужчина. И посмел об этом забыть! — Может, у меня помимо тебя была куча любовников? Сразу после тебя я еще с десятком мужиков переспала!

— Ты что несешь? — Мака трясет. Он вне себя от злости.

В глубине всегда внимательных глаз появляется лед.

— Мои дочери не от тебя! — заявляю не моргнув и глазом. — Ты никто, и нечего тут командовать. Ясно? Я уже взрослая и со своей жизнью могу разобраться САМА!

— Можешь втирать это кому угодно.— Маковецкий опасно щурит глаза. От его взгляда мурашки по телу. — Тебе меня не обмануть. Я их отец! Я знаю правду!

Мак дергает меня на себя, упираюсь руками в мощную грудь. За моей спиной захлопывается дверца машины.

— Говори! Кто отец твоих дочерей?! — Ярость Мака настолько сильна, что воздух вокруг нас вибрирует. Я вместе с ним начинаю дрожать.

— Это не ты! — стою на своем. — У тебя проблемы с зачатием. Твоя погибшая жена еще при жизни рассказала мне об этом, — применяю запрещенный прием. И тут же жалею об этом.

Макар делает резкий и глубокий вдох, крепко сжимает кулаки, желваки ходят ходуном на скулах мужчины.

— Она не могла тебе об этом сказать.— Его взгляд пылает.

— Почему же? — вопросительно выгибаю бровь.

Если идти, то до конца. Так ведь?

— Твоя жена очень о многом мне говорила. Поверь, — вспоминаю те беседы и горько ухмыляюсь.

Маковецкая была стервой еще той. Быстро догадалась, что я по уши влюблена в ее мужа, и отлично на этом играла.

Ой, чего только Аля мне не рассказывала… В какие подробности не посвящала…

А я верила. Слушала, тайно вздыхала, а потом плакала ночами в подушку. Потому что понимала: Макар никогда не полюбит меня.

Мак смотрит на меня таким взглядом, что дурно становится. Если бы можно было сжечь, то сжег бы давно.

— Раз ты решительно отказываешься от моего отцовства, то я это выясню иным способом, — заявляет безапелляционно. Мне становится дурно.

Мак хватает меня за руку и тащит к подъезду. Упираюсь, как могу, но по сравнению с ним я слишком слаба.

Он сейчас заставит меня подняться в квартиру, а там девочки. Стоит Маку их увидеть, так все. Он тут же убедится в своей правоте.

Мои дочери очень на своего папу похожи.

Блин! Что ж делать-то, а?

11. Глава 11. Оля

Кажется, я теперь четко знаю, что испытывают осужденные по дороге на эшафот. Непередаваемое ощущение.

Каждый новый шаг приближает меня к самому страшному, что только могло случиться в жизни. Макар скоро встретится со нашими дочерьми.

— Открывай! — требовательно. Мы стоим напротив входной двери в квартиру.

— Мак, послушай, — начинаю. Но он одним взглядом заставляет меня замолчать.

— Открывай дверь, — говорит жестко. От его голоса вгруди все покрывается инеем. — Или я ее выбью!

И ведь не шутит. Он на грани. В таком состоянии без труда выбьет дверь.

— Маковецкий, давай без лишнего шума, — прошу его с трудом сдерживая себя, чтобы не закатить глаза.

Мне и без того проблем с соседями хватает. Они несколько раз полицию вызывали и органы опеки, видите ли, им не нравится, что дети топают. А еще кричат.

Ох, сколько я тогда от них натерпелась! Чего они только не вытворяли. Кошмар!

Уже хотела обращаться к братьям за помощью, как соседи отстали. Потом уже выяснила, что одни съехали. Но остались другие.

И эти другие пока что молчат.

Я не хочу новой конфронтации с соседями. У меня проблем хватает и без нее.

Вставляю ключ, поворачиваю в замке, нажимаю на ручку, дергаю. Дверь не поддается.