— За кого ты меня принимаешь? — моментально взвилась Кэрри и попыталась вырваться из его крепких объятий. — Думаешь, всё, чего я хочу — раздвинуть перед кем-нибудь ноги?

— Я могу читать чужие мысли. — Сакумо явно не собирался выпускать её из рук. — В нашем мире много соблазнов, которым очень легко поддаться. Поэтому я тебя предупреждаю: если ты хотя бы раз изменишь мне, всё будет кончено в тот же миг. Больше мы эту тему обсуждать не будем, надеюсь, ты меня услышала.

— Не могу поверить, что ты думаешь обо мне так, — горько прошептала Кэрри.

— Я думаю так обо всех женщинах. — Он приподнял её за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. Кэрри смотрела, как Сакумо медленно склоняется к губам, но не могла найти в груди и малой толики тех эмоций, что бушевали внутри всего минуту назад. Словно всё заледенело от обиды. Да, они не муж и жена, даже не пара в привычном понятии этого слова, но вот так, просто сказать, что она может и, что немаловажно, будет хотеть ему изменить… Она ответила машинально. Шевельнулись губы, приоткрылись, впуская его язык. Поцелуй был мягким, почти нежным, будто извиняющимся, но в то же время явно говорящим, что сейчас она принадлежит только ему. Дрожь невольно пробежала под кожей, Кэрри слабо выдохнула, потянулась навстречу. Да, она принадлежит ему, но стать ближе даже пытаться не будет, ведь ясно, что ему это не нужно. А сама Кэрри не хочет потом собирать себя по частям, после того, как внезапно влюбится, а потом он её бросит.

— Ты не здесь, — прошептал он в её губы, осыпая короткими, влажными поцелуями.

Кэрри и рада была бы отдаться на волю его губ, снова почувствовать трепет и восторг от того, что он — это он, что она рядом. Но неприятный осадок от его слов и уверенность в её доступности лежали на душе грудой камней. Меж тем Сакумо успел увлечь её к дивану и теперь усадил на колени, неторопливо целуя шею, проводя губами по коже от мочки уха к ключице. Кэрри машинально обняла его, всё ещё слишком погружённая в себя и свои мысли, чтобы чувствовать хоть что-то. Его рука скользнула под юкату, ладонь медленно поднялась от колена к бедру, мягко погладила нежную кожу на внутренней стороне. Поцелуи становились более жадными, требовательными. Юката съехала с плеча, обнажила грудь в гладком шелковом бюстгальтере, и губы тут же накрыли сосок сквозь ткань. Кэрри наконец очнулась, ахнула, невольно вцепившись в его плечи, и распахнула глаза.

— Подожди, — выдохнула нервно, — мы не можем заниматься сексом здесь.

— Почему? — неразборчиво пробормотал Сакумо, освободив грудь от одежды и наконец коснувшись кончиком языка чувствительной ореолы. — Или, — он поднял на неё глаза, — ты не хочешь? — Его рука, поглаживающая кромку трусиков, остановилась. — Если это так, скажи. Я уже говорил, что могу подождать, если ты не готова после всего, что случилось с Тони…

— Нет, — Кэрри прикусила губу, стараясь удержаться и не прикрыть глаза, не толкнуться в его горячую ладонь, прожигающую между ног, даже когда не двигается. — Просто нас могут увидеть…

— Кто? — казалось, Сакумо это рассмешило. — Слуги? Какое мне дело до того, что они смотрят?

— Но мне есть, — слабо запротестовала Кэрри, когда его пальцы на её промежности пришли в движение, выводя круги на трусиках.

— Ты придаёшь слишком большое значение незначительным вещам, — усмехнулся Сакумо и потянул пояс на её талии. Распахнув юкату, обжёг взглядом и тут же потянулся к застёжке бюстгальтера на спине.

— Я… я так не могу. — В противовес словам, Кэрри начала распутывать его пояс, рванула ткань кимоно в стороны, обнажая плечи и грудь, принимаясь гладить, безостановочно, жадно, повторять путь рук губами.