То ли обыкновенная психопатка, то ли богатая фанатичка из тех, кто в прошлом, будучи из знатных богатых родов, пытался вместе с революционерами свергнуть царскую власть.

А фанатиков Лев Иванович не любил.

С ними было до зевоты скучно.

– Хорошо, полковник, – неожиданно благожелательно сказала Мария Чегеваркина, – увидимся в вашем кабинете.

– Интересно, что в этих документах такого ценного, если она готова была мне выцарапать глаза за них, – сказал сам себе Лев Иванович, бросая папки с бумагами на пассажирское сиденье.

Про утренний венок, который ему подкинул неизвестный, полковник уже и думать забыл, но эксперты позвонили сами и доложили, что отследить «дарителя» не удалось, венок был заказан анонимно, а ленточку заказчик привез сам. Забирал венок курьер известной службы доставки. Никаких данных не осталось.

А вот Чегеваркину нужно держать в уме. Мало ли что…

Когда Гуров приехал в Главк, у кабинета его ждала девушка с растрепанными волнистыми волосами и очень строгим взглядом. Не успел Лев хоть что-то сказать, как она, буквально втолкнув его в кабинет, начала строго отчитывать:

– По какому праву вы в момент скорби стали обвинять мою подругу! Да вы даже не представляете, сколько сил она вложила в этого прощелыгу! А он ее постоянно обманывал! Она даже выбила ему служебную квартиру, да вы вообще не представляете! Машенька позвонила мне и сказала, что вы забрали личные документы Антона, а вы понимаете, что у нее ничего не осталось на память от мужчины, которого она так любила. – Вы даже не представляете! – патетично закончила она свою речь, но так и не договорила, чего именно не представляет Гуров.

– Представлю, если вы расскажете, – сказал полковник и галантно пододвинул даме стул. – И для начала – представьтесь, пожалуйста. Меня зовут Лев Иванович Гуров, а вас? – Судя по взгляду, еще немного – и этот стул полетел бы в стену. В отличие от Чегеваркиной эта гостья явно умела закатывать истерики и сейчас готовилась продемонстрировать свои способности.

Именно в этот момент в кабинет влетела Чегеваркина. Льву даже стало интересно, каким образом Мария Александровна так быстро добралась, но, видимо, у нее тоже была машина.

Временами полковник думал о том, что ему очень везет на странных людей, но чтобы так? Чегеваркина приехала в Главк через двадцать минут после него самого. И на ее лице уже не было ни следа скорби, только ярость оттого, что все пошло не по ее сценарию.

Крячко пришел в кабинет буквально в середине спектакля, в котором роль примы выполняла Чегеваркина. Как потом поделился Стас, единственное сравнение, которое пришло ему в голову в этот момент, – что Мария Александровна очень напоминала маленькую кусачую собачку. С громким пронзительным лаем, ухоженной стрижкой по моде столичных грумеров, подкрашенными коготками и в костюмчике, который хозяйка купила ей на Неделе моды. Уловить суть претензий Чегеваркиной было тяжело в том числе и потому, что она сама пока еще не знала, чего хочет. Правила приличия в обществе вынуждали ее требовать от полковника расследования убийства ее любовника. Но при этом ее гораздо больше интересовали чертежи и записи с последними разработками Сысоева, о чем она несколько раз оговаривалась. И в то же время она была уверена, что тут, в Главке, никто ни в чем не разберется, и прямо сейчас она дойдет до главного и потребует от него, чтобы он заставил своих сотрудников работать. Вторая участница этой же драмы, которая прилетела на защиту своей подруги, пока еще не знала всего контекста, поэтому просто поддакивала, повторяя то, что говорила Чегеваркина, но с задержкой в несколько секунд. И тоже, что характерно, собиралась идти к главному, потому что у них тут, само собой, бардак.