Делаю шаг, другой. Андрей слегка поворачивает голову, и наши взгляды пересекаются. Мне чудится, что мужчина коротко усмехается, но это происходит в тот момент, когда я уже поспешно отвожу глаза к полу.

– Эй, заинька! – привлекает моё внимание девица. – Не будь улиткой… Или ты решила составить нам компанию? Так тут никто не станет возражать…

Выставляю вперёд дрожащие руки с подносом, и девушка забирает стакан, посмеиваясь надо мной.

– А что? Ты хорошенькая, а этого жеребца на десятерых хватит, поверь моему опыту!

Моё лицо пылает от смущения, и я пячусь назад к двери, словно кто-то в самом деле может начать приставать ко мне.

Ничего не могу поделать с собой: взгляд то и дело возвращается к Андрею, но тот слишком занят своей новой пассией. И в последний момент, когда мне остаётся только выйти за дверь, он поворачивается ко мне снова.

– Ты так медленно уходишь, Лер, что я могу решить, что ты хочешь задержаться, – чётко и ясно произносит он. Серые глаза, отливающие сталью, смотрят насквозь, пробирают до дрожи. Слишком трезво, слишком серьёзно для его состояния. И я выскакиваю из кабинета, громко хлопая дверью.

За минуты заминки другие девочки уже успевают уйти в раздевалку и начинают покидать кафе. Мне же требуется некоторое время, чтобы убрать рабочее место. Поэтому именно я слышу грохот в кабинете Андрея, вижу вылетающую пулей девицу, которая на ходу поправляет одежду и, словно ошпаренная, растворяется в ночи. И именно я осторожно крадусь к кабинету владельца и заглядываю внутрь, хотя не хочу и не должна этого делать.

Хмурских стоит, опираясь обеими руками на стол, где недавно сидела чёртова распутница. Спина сгорблена, плечи часто поднимаются и резко опадают. Под его ногами битое стекло – тот самый бокал, который я принесла минут десять-пятнадцать назад.

Проклиная себя за эту слабость, я неслышно проскальзываю внутрь кабинета и спрашиваю:

– Андрей Константинович, вы в порядке?

Он вздрагивает и тихо говорит:

– Уходи, Лер. Ступай домой. – Резко оборачивается, и я вижу, что его руки в крови.

– Вы порезались? – Я подхожу ближе. – У вас есть аптечка?

– Лера! Уходи! Я прошу тебя! – повышает он голос, но я качаю головой:

– Знаете же, что не уйду.

– Я здесь главный, ты не забыла? – изумлённо изгибает он бровь.

– А мой рабочий день уже закончен, поэтому я могу не выполнять ваших указаний! – парирую я. – Вы же знаете, если бы я позвонила Лере, она всё равно попросила бы меня присмотреть за вами, так что давайте не будем усложнять! Где аптечка?

Мужчина недовольно поджимает губы, но кивает в сторону шкафа, и я нахожу пластиковый контейнер с красным крестом. За неприметной дверью внутри кабинета шефа находится небольшая личная уборная, и я прошу его пройти туда.

В тесноте помещения мы вдвоём едва умещаемся у маленькой раковины. Я бросаю взгляд в зеркало и вздрагиваю, наткнувшись на внимательный взгляд Хмурских. Холодный белый свет, отражённый от кафеля делает моё лицо бледным, болезненным. Его же смуглая от загара кожа кажется красной. Словно он горит.

Я стараюсь не смотреть на размазанную по крупной шее помаду, но глаза то и дело устремляются туда, вызывая внутреннее отвращение. Тогда Андрей мочит полотенце, смывает кровь с ладоней и с нажимом трёт в месте следа от поцелуя. Мы не разговариваем, только смотрим друг на друга через зеркальную поверхность. Пока я не прерываю этот визуальный контакт, склоняясь над его руками.

Его ладони иссечены порезами, словно он раздавил ими бокал. Но я не задаю вопросов. Чёрт его знает, что за безумные идеи приходят ему в голову во время сексуальных игрищ!..