– Давай, Оля, – требовательно бросает Хмурских. – Расскажи нам свой план.

– Не хотела я её подставлять, ясно? – обречённо вопит она. – Только отомстить!

– Идиотка, – констатирует Андрей.

– Стоило Лерке только появиться, ты бросил меня! Будто я не понимаю, что решил теперь её окучивать! Вот и решила: эту выскочку приструню, напугаю. Посидит ночку в каталажке, да свалит из кафе. К тебе приехала, звук отрубила на телефоне. Всё же на мази было… – скулит она. – Чёрт меня дёрнул в душ напроситься… Трахались бы, так ты бы даже ничего не заметил…

Я шумно выдыхаю, и спина Хмурских напрягается ещё сильнее. Тесная рубашка, кажется, того и гляди грозит треснуть по швам.

– Вон пошла, – тем не менее тихо говорит он ей. – В понедельник за расчётом приходи, Диана всё оформит. У меня ты больше не работаешь. Станешь доставать: меня, Леру, кого-то ещё, я тебя прихлопну, поняла?

– Ну ты и скотина! – взрывается она. – Как трахать меня: в кабинете, в раздевалке, в квартире, так подходила тебе, а как я свои чувства отстоять решила…

– Лучше замолчи, – предупреждающе рычит он, и я тихо пячусь назад.

– Что, боишься, Лерка твоя правду узнает? Да пусть послушает, чего и её ждёт…

В два размашистых шага Андрей подходит к девушке, отрывает от пола и выставляет за дверь, запирая замок. Скрывается из виду ненадолго. Оля колотит в дверь, и я обмираю от страха, вжимаясь в вешалку с верхней одеждой.

Хмурских появляется снова. В его руках сумка и кофта. Он аккуратно сдвигает меня в сторону, снимает с вешалки пальто, открывает дверь и швыряет туда все вещи.

– Забирай своё барахло, и чтобы духу твоего в радиусе трёх километров не наблюдалось! – бросает он, громко хлопая дверью.

Я не решаюсь смотреть на мужчину. Шестым чувством ощущаю негативную энергию, исходящую от него.

Но неожиданно спокойно он вдруг спрашивает:

– Поняла, Лер? – И я киваю. – Прости за это. Тупая девка навоображала себе роман века и творит чёрт знает что.

– Я хочу домой, – тихо говорю ему.

– Знаю. Давай хоть пять минут переждём, пусть свалит, и я тебя провожу.

– Я могу дойти сама, – предлагаю с сомнением.

– Нет, не можешь. Не хочу брать на себя такую ответственность. Если она ополоумела в край, то может караулить снизу…

Я вздрагиваю. Неужели он стоит того, чтобы так себя вести? Интересно, все брошенные им женщины способны на всякие безумства в надежде получить крупицы его внимания? Мне противно от этих мыслей. На мой скромный взгляд, нужно радоваться, что этот бабник больше не строит на тебя планов!..

А он тем временем понимает моё состояние по-своему.

– Скажи мне, если Оля будет тебя доставать. Я решу этот вопрос. И не бойся, ладно?

– Я и не боюсь, – говорю ему. – Скорее, недоумеваю…

– Недоумеваешь? – усмехается он. – По какому поводу?

– Почему женщины делают подобные вещи из ревности, когда очевидно, что ничего такого нет и в помине, – пожимаю я плечами.

– Женщины чувствуют конкуренцию. – снова усмехается он. – И торопятся устранить её.

– Как можно чувствовать конкуренцию, если я ни на что не претендую? – возмущённо спрашиваю у него. – Должен же быть какой-то повод…

– Святая простота! – смеётся Хмурских, но тему предпочитает не развивать. – Хочешь чай, кофе, чего покрепче?

– Нет, спасибо, – торопливо отказываюсь я.

Не хватало ещё с ним чаёвничать!

– Мне правда жаль, что так вышло, Лер.

В его голосе и мягкость, и искреннее сожаление, и жалость.

Но я тороплюсь восстановить вселенскую справедливость:

– Мне тоже жаль, что из-за меня у вас обломился классный вечерочек, пусть ваша подружка и оказалась малость