Спрятав заблокированную кредитку в отделение для карточек, я машинально провела пальцем по драгоценному снимку, который всегда хранила при себе. В тот памятный вечер перед отъездом в школу искусств я положила в свой кошелёк одну из фотографий мамы и с тех пор берегла её, словно самое дорогое сокровище.

Я с нежностью рассматривала такие знакомо незнакомые черты, мысленно спрашивая совета, как мне поступить дальше. И именно в этот момент мой телефон завибрировал в сумке.

Паша: «Завтра в пять. Адрес пришлю позже».

Громко вобрав носом воздух, я быстро ответила:

«ОК».

8. Глава 6. Ваха

— Твой удар, — кинул я другу, уступая ему место за бильярдным столом.

— Щас я тебя разделаю под горох!

— Смотри не надорвись, малолетка.

Пашка взмахнул кием в воздухе, намереваясь меня как следует им огреть, но я легко отбил удар и ответил тычком своего кия.

Точность движений хирурга, наверное, ни с чем не сравнится. У нас каждый микрон на счету, а на противоположной чаше весов — чья-то жизнь. Иногда она может выскользнуть, даже если кажется, что всё просчитал и сделал почти невозможное. В моей работе всякое случается. Но мне и мысли не приходило в голову перебраться на более спокойное поприще. Скажем, залечь на дно в какой-нибудь поликлинике и каждый день раздавать рекомендации больше двигаться и следить за количеством употребляемой соли.

Я свой путь выбрал. Я знаю, что такое жизнь, знаю, что такое смерть, знаю, что стоят они примерно одинаково и постоянно ходят рука об руку. Моя задача — в очередной раз хитро подмигнуть смерти и отправить её во временный отпуск. До следующего раунда.

— Старикам здесь не место! — хорохорился Пашка в своей обычной манере.

— Ты мне ещё тут поговори.

— Ага! Всё? Аргументики закончились?

— Ой, смотри, что это? — нахмурился я.

— Чё?.. — застопорился Пашка.

— Да похоже… — я сделал вид, что приглядываюсь. — Да-да, точно. У кого-то молоко на губах не обсохло.

— Ну, всё! Пизда тебе!

Естественно, тут же началась новая шуточная драка.

Это у нас так принято. Паха кличет меня стариканом, а я дразню его малолеткой. Я его старше на шесть лет, и его это здорово бесит. Он вообще по жизни вспыльчивый, а я наоборот — более уравновешенный. Такие вот приятели — «небо и земля». Хотя с небесами это я, конечно, перегнул. И мне, и Пашке небеса даже не снятся. Мы оба земные во многих смыслах, что, собственно, и роднит нас.

А началось всё чуть ли не сто лет назад. Даже не верится, что нашей дружбе уже третий десяток пошёл. Мы познакомились, когда Пашке было шесть, а мне двенадцать. Тогда у меня свой кошмар случился. Наверное, поэтому я к Пахе сразу проникся. Его сильно щемили старшие ребята во дворе. Нашли себе идеальную жертву: шестилетний хлюпик из детдома, который никому в этом мире не сдался, даже собственным родителям. Пашка был хилый, как сопля, ростом чуть повыше табуретки. Это сейчас он нормальный такой лось вымахал — в жизни не подумаешь наезжать на такого детину. Он и мне иной раз во время шутливой возни серьёзно накостылять мог. Заигрывался, одним словом, и свирепел по-настоящему. А в шесть лет его все, кому не лень, прессовали. Травили, издевались, били. Дети порой ещё хуже взрослых себя ведут. Так что на Пашку я никогда не обижаюсь. Всегда с пониманием к его выходкам отношусь.

С тех пор, как я за него вступаться начал во дворе, мы с ним, считай, стали не разлей вода. Не во всём, конечно. Как ни крути, но тропинки у нас по жизни разные. Я — врач, а Паша… Насколько знаю, он автомобилями занимается. Вроде ремонты, перегоны. Если что, я сам к нему иногда обращаюсь по этой части. Потому что знаю, что в других сервисах и наебать могут, а Паша никогда не подведёт. Оттого и он всегда может обратиться ко мне, если вдруг чего. Иногда его просьбы откровенно настораживают, но я стараюсь не лезть. С его армейскими приятелями я пару раз пересекался. На вид мутноватые типы, но мне с ними детей не крестить, а у Пашки своя голова есть.