– Ты мне не брат. Так. Одно название. Нас сделал один и тот же монстр. За что и спасибо сказать язык не поворачивается.

– Ну раз решил быть чужим – твое право. Добровольно оставаться ублюдком тебе никто не запретит.

Глаза Дьявола яростно сверкнули, и он сел на свое место.

Хан жадно выпил горячий чай, настоянный на травах, растягивая паузу и наблюдая за братом. С их последней встречи та искра тепла, которая разгорелась тогда между ними, явно погасла.

– Значит так, Дьявол. За сбыт ворованного с наших земель ты теперь будешь получать три процента, а не пять. Убирай своих людей с моего пути, или я вообще лишу вас процента и начну отбирать награбленное.

Уголок чувственного рта Тархана слегка приподнялся.

– Не боишься, что тогда все твои шахты разворуют, а на каждый обоз нападут и ограбят?

Хан сдавил пиалу огромной ладонью.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет. Просто объясняю. Законы степи. Ниндзя не перестанут грабить залежи. И они под моим контролем. Если ты перестанешь платить, они найдут другие точки сбыта. И твое золото…

Захват руки был молниеносным, но Дьявол успел отразить нападение и перехватил запястье Хана. Их пальцы скрестились, сплелись и сдавили друг друга

– Вы грабите мое золото и хотите, чтобы я платил вам за награбленное? Да я просто истреблю вас всех, как гребаных тараканов!

Хан силой надавил на руку Дьявола, но завалить ее так и не смог. Они уперлись локоть в локоть и их лица напряглись до красноты.

– Истребишь одних, придут другие. Воры были и есть, и будут всегда. Сейчас они у меня под контролем. Я их царь и Бог. И твое… – он злобно хохотнул, – золото, как ты сказал, всегда остается твоим, а они получают свою прибыль. Так было и так будет. Но краденое могут отдавать и не тебе.

– Процент останется прежним! – прохрипел Хан, пытаясь не дать руке Дьявола заломить его руку вниз.

– Ни хрена. Теперь он вырастет. Нам мало, и есть те, кто готовы дать больше.

– Мы могли бы быть одной семьей, и золото могло бы быть НАШИМ! – прорычал Тамерлан.

– Оно никогда не станет НАШИМ. Потому что мы ублюдки! Оно всегда ТВОЕ. А нам не нужны ваши подачки. С сегодняшнего дня цена поднимается на пять процентов.

 Отпустил руку Хана и пошел к выходу из юрты.

– Дед готов принять вас у себя в доме!

– А мы не готовы переступить порог вашего серпентария. Запомни – вы для нас не семья и никогда ею не станете. Всего хорошего, Хан. НЕ забудь. Пять процентов сверху! Если хочешь, чтобы золото всегда оставалось в империи Дугур-Намаевых.

И вышел. А Хан в ярости ударил кулаком в пол. Гребаный, упрямый сукин сын. Не намерен сотрудничать. Весь горит ненавистью. Дед ошибается….если думает, что сможет договориться с ублюдками. Они явно ведут свою игру.

*****

Мне снилась снова она….точнее, я в ее теле. Я не была человеком, а была лебедем. Я видела свое отражение в темной заводи пруда вместе с отражающимися в ней колючими кустарниками погибших роз. Мои крылья были испачканы кровью, а надо мной кружил коршун. Он был огромный, черный и страшный. Я до дикости его боялась и металась на водной глади, не зная, как мне от него укрыться. Пока вдруг не увидела жуткую пасть, показавшуюся из воды. То ли акула, то ли какой-то монстр с огромными клыками, сочащимися кровью. Мне стало страшно. Надо мной коршун, а в воде сама смерть. И вдруг коршун камнем полетел вниз и набросился на хищную рыбу. Он клевал ее, а она клацала зубами и рвала ему перья….и кровь на воде оказалась не моей, а его. Размахивая крыльями, коршун закрывал меня своим телом от жуткой акулы.

Промокшая от пота я вскочила на постели и судорожно вздохнула. Посмотрела на свои руки, потрогала свое лицо. Никаких перьев, никакой крови. После сна остался осадок. Как будто там были не птицы, как будто я ясно понимала и ощущала, кто я… а еще я поняла, что коршун – это Хан. Не знаю почему, не знаю, как мне пришло это в голову. Ведь я на самом деле считала его истинным чудовищем, неспособным на сострадание и уж точно на защиту. Но там…во сне, и когда боялась, и когда от неожиданности взметнулась в сторону. Я ощущала и понимала, что знаю, кого олицетворил для меня коршун.