— Стать твоим рыцарем?

— Каким образом?

— А давай свалим. Хочешь, к морю. Хочешь, к океану. Хочешь, в горы. Развеемся, отдохнём.

— Напьёмся, переспим?

— Идеальный расклад, но это исключительно по собственному усмотрению. Я девушек не принуждаю. Одно из моих немногочисленных личных правил.

— Да ты настоящий джентльмен.

— Есть такое. А ты меня вон, в расход преждевременно списала. Так что? Махнём не глядя?

Стягиваю шапку, зачёсывая пальцами лезущие на глаза волосы.

— Звучит заманчиво, не стану отрицать.

— Но? После такого начала всегда следует "но".

— Но не с тобой, Волков.

— Почему?

— Уже запамятовал? Ты поспорил на меня, а это не добавляет бонусов образу спасителя.

— Я ведь рассказал обо всём. За честность разве не полагается лишний балл?

— Увы. 

— Ок. Тогда поехали как только срок пари истечёт.

Наступает мой черёд давиться. Только уже едким смешком.

— Чтобы ты успел новое заключить? Нет, спасибо.

— Ты так недоверчива. 

— Интересно с чего бы, да? — выуживаю из миски одну из креветок и безжалостно отрываю ей голову.

— Ты права. Прости, — замираю от неожиданности. Это что-то новенькое. — Я не должен был спорить на тебя. На кого-либо. Это не по-мужски. 

Честно? Мне, конечно, приятно, однако здравый смысл прекрасно осознает, что это всего лишь слова. Пустой звук. Мы продолжаем игру, где мне отведена роль неприступного бастиона, что необходимо захватить любыми способами и уловками, Денису же досталась незавидная участь имитировать вставшего на путь исправления мальчика.

Весь этот милейший душевный разговор — фальшь от начала и до конца. Само наше нахождение здесь не более чем попытка наладить "контакт", чтобы в последующем вывести беседу в горизонтальное русло. Ради победы.

Почему я в этом так уверена? Да потому что у него было два года, чтобы предпринять повторную попытку. Целых два года. Но это произошло лишь сейчас. Лишь когда на кон была поставлена собственная "репутация". А значит, играем дальше.

— На мне потренируешься, в следующий раз, если повезёт, больше так не облажаешься, — отправляю очищенный креветос в недра желудка и берусь за другой. 

Горстка шелухи с каждой минутой растёт. Это, конечно, не камчатский краб, но тоже ничего. Семечки для гурманов. Пока я с удовольствием точу дешёвые перемороженные морепродукты, Денис наблюдает за мной.

— Ты изменилась, — замечает он. 

Не то слово. Раньше я бы к этой безвкусной дряни и не прикоснулась.

— Бедность.

— Да нет. Тут другое. Ты, наконец, снизошла до уровня простых смертных.

— Это ты-то простой смертный? Твой отец в списке Форбс.

— Да причём здесь деньги? Я говорю про отношение. В прошлый раз ты брезговала прикасаться к здешней посуде и ни за что накричала на официантку.

— Не накричала, а отчитала. И очень даже за что, — поправляю я, но призадумавшись, добавляю. — Но ты прав. Характер у меня не сахар.

Как бы сложно быть другой и вести себя по-другому если росла в среде, где в подсознание с детства вбивали закон "исключительности". Сбежать из привычной золотой клетки в "большой мир" оказалось болезненно, однако полезно. 

Во мне действительно многое меняется. Неторопливо, шаг за шагом, но я и сама улавливаю разницу. Весьма приличное количество гонора срезало на раз-два, но и того что осталось с лихвой хватит, чтобы доводить людей до белого каления. Уж я-то знаю.

☆ ☆ ☆

Сколько мы так сидим? Час? Два? Не знаю. Не особо слежу за временем, но, когда выходим обратно на улицу, успевает окончательно стемнеть. Кутаюсь в куртку, спасаясь от промозглого ветра. Я вроде бы как почти выздоровела, но ещё боюсь, что вчерашняя прогулка в "парадном" платье аукнется и придётся идти по второму кругу.