Ещё раз взглянув на снимок, убрал его во внутренний карман пиджака, и только после этого встретился взглядом с Диной.

Она держала в руках второй снимок и улыбалась, при этом беззвучно плакала.

Я даже выдохнул, слёзы – это хорошо, она не замкнулась в себе. Пусть лучше ревёт, чем спрячет эту боль в себе.

Она несмело дотронулась до живота, кажется, наконец, осознавая происходящее.

Я, повинуясь порыву, наклонился и поцеловал её в лоб. Я желал бы взять её лицо в ладони, стереть поцелуями её слёзы, но я не имею на это право, она не моя, хоть мне её и завещали, именно завещали, взяв слово сделать невозможное. Сделать её счастливой без него.

- Всё хорошо, - шепчу, соприкоснувшись с ней лбами и прикрыв глаза, чтобы не выдать слёз. - Всё будет хорошо, слышишь?

Говорю и понимаю, что повторяю его вечное «слышишь?», которым так бесил Арсен. Ну надо же, он даже эту привычку мне оставил.

Ну не наглость ли с его стороны – оставить нас одних, зато с кучей мелочей, которые нам будут о нём напоминать.

- Забери меня отсюда, пожалуйста, - чуть слышно просит Дина, и я только молча киваю, сейчас я выполню любую её просьбу. Любую…

***

Прежде чем мы смогли покинуть больницу, мы получили кучу рекомендаций от врача, который очень советовал оставить Дину в больнице, только она ни в какую не собиралась этого делать и обещала соблюдать все правила, только дома. Я не особо в это верил, но всё же позабочусь о том, чтобы она не перетруждалась в ближайшие дни. И ещё мне пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы добыть ей новую одежду, старая была испорчена, не знаю уж, почему, но спрашивать не стал.

А теперь я понял, как ненавижу прессу, ненавижу всех этих журналистов и любопытствующих. У дома Дины и около моего дома и офиса их было достаточно.

Слетелись стервятники.

Нам надо было спрятаться. От этих проныр, хотя бы сегодня.

К счастью, у меня было такое место. Здесь нас вряд ли кто догадается искать.

Попросив водителя остановиться в паре кварталов от дома, я помог Дине выйти из машины и, сделал вид, что подхожу к одному из подъездов многоквартирного дома, дождался, когда водитель скроется из виду. Он не дурак, может и смекнуть, что к чему, особенно, когда мы несколько раз меняли конечную точку.

- Идём, - я подхватил Дину на руки и дворами и извилистыми улочками потянул дальше, почти бегом, и позволил себе остановиться только в просторном холле сталинской высотки. Охранник кивнул мне, узнавая, я кивнул в ответ, ставя Дину на плитку и потянув к лифтам.

Здесь находилось моё маленькое убежище. Начиная с восемнадцати лет у меня всегда был вариант, где можно спрятаться, вернее, уже с десяти, но пользоваться я этим стал только после совершеннолетия. Моя собственная квартира, подаренная мне дедом ещё лет в десять, просто так, чтобы была. Вот так бывает. Кому дарили машинки на радиоуправлении, приставки и велосипеды, а мне квартиры, дорогих репетиторов и просто поездки за границу.

Это было не единственное наследие деда: после своей смерти он оставил нам с матерью три квартиры и дачу. Квартиры сдавались, принося пассивный доход, дача использовалась по назначению, ну а эта квартира никогда не сдавалась и даже не собиралась, хоть я давно жил в другой. Здесь я предпочитал прятаться, порой убегая ото всех и запираясь в этих стенах.

Здесь мне легче думалось, я мог успокоиться и расслабиться. Об этом месте почти никто не знал, и, чтобы журналисты нашли это место, потребуется время.

Для нас это был идеальный вариант.

- Проходи, - я открыл дверь, пропуская Дину вперёд и закрывая входную дверь, сразу ловя запах прошлого.