– Но для тебя – это гроши, – огрызнулся Аскель. – Ты бы мог одним махом закрыть мой долг. На кону было поместье.

– Наше поместье, – уточнил Розельрад.

– Так тем более нужно было помочь! – заметил Аскель с обидой.

– Кто знает, быть может, завтра я проснусь, когда меня вместе с кроватью выносят из поместья, заявляя, что оно теперь принадлежит другой семье. А теперь тебе будет урок на будущее. Хотя, если ты проиграешь в карты свою жену, я, так и быть, закрою глаза. И выкупать ее я не стану, – заметил Розельрад все тем же циничным голосом.

– Веришь? – спросил Аскель. – Я бы ее с удовольствием кому-нибудь проиграл…

Я стала невольной слушательницей этого разговора. Пока что я была не готова делать выводы. Мне хотелось хоть немного отдохнуть и от тяжелой дороги, и от переживаний.

– Твоя комната на втором этаже в конце коридора! – произнес небрежно Розельрад, обращаясь ко мне. – Не ошибешься.

Я поспешила укрыться в комнате, чтобы дать волю чувствам. За целостность комнаты я не ручаюсь.

По дороге на второй этаж я внезапно столкнулась с леди Кэтрин. Она бежала по коридору от меня в сторону открытой двери. На секунду, услышав мои шаги, она обернулась. И я увидела красные от слез глаза. Дверь хлопнула от души, закрываясь так, чтобы знало все поместье.

Она все слышала.

Я подумывала утешить ее, но вспомнила ее тон, манеру общения…

“Нет, а что она хотела от брака, где сначала заходили с туза, а потом добивали козырями?” – мысленно спросила я у себя, проходя мимо двери, за которой слышались горькие всхлипы.

Пока “козырная невеста” ревела за дверью, я вздохнула и прошла мимо. Сомневаюсь, что она бросилась бы меня утешать.

Лимит доброты был исчерпан. Новой не подвезли. Когда будет – не знаю!

Я дошла до двери, мучимая вопросом: “Эта или не эта?” Но усталость сказала, что “эта!”. И я вошла.

Бархатные зеленые шторы с золотистыми оборками обрамляли огромное окно. Свет из окна падал на зеленые обои и на потолок, выкрашенный в цвет лазурного неба и украшенный лепниной в виде вензелей и бантиков. Массивная золотая люстра висела аккурат в самом центре комнаты, но еще не горела. За окном было достаточно светло.

Один угол возле окна был скошен, чтобы там поместился небольшой столик, над которым висел какой-то пейзаж в золотой раме. Кровать представляла собой произведение кроватных искусств. Плед цвета палевой розы мягкими волнами лежал на поверх застеленной кровати. Занавески на стене, в тон ему, скорее выполняли декоративную функцию, нежели практическую. На другой стороне комнаты обнаружился большой камин и небольшая дверь, ведущая в удобства.

В комнате пахло старым деревом и чем-то пудровым. Я никак не могла понять, чем.

Есть у викторианских комнат такое удивительное свойство. Они как одеяло. Стоит открыть дверь, как тебя уже укутывает в одеяло уюта. А если на улице еще и дождик…

Но сейчас небо было чистое. Дождик был на душе.

Я подошла к окну, видя, что оно выходит в сад. Я до этого жила в огромном городском доме в престижном квартале, поэтому сад там был крохотный. А тут он простирался аж до леса.

– Бррр, – поежилась я, жалея, что у меня нет шали.

Я подошла к камину, не дожидаясь слуг, присела и сложила дрова. Из потайного места, которое во всех домах одно и тоже, я достала магическое огниво, и огонек сорвался и полетел в стопку дров. Через мгновенье они уже весело потрескивали, наполняя комнату теплом.

Я решила принять ванну. После пыльной дороги идея показалась мне безумно заманчивой.

Расстегивая мелкие пуговицы на груди, я стягивала с себя платье, а потом легла в теплую воду.