Сквозняк носился по дому.
Опираясь на перила второго этажа, мужчина тяжело вздыхал, и с грузной печалью смотрел вниз. Хотелось спустится. Сказать ей, что все нормально, что они по-прежнему будут близки. Но это… дало бы ей только пустую надежду. Она бы снова посмотрела, и попыталась бы обнять. Попыталась бы назвать «мой Нейт», хотя он давно не был её.
Он никогда не был её. И больше не хотел давать пустых надежд, это продлило бы боль. Если от нее отстраниться… отгородиться, общаться как можно меньше, она меньше будет страдать. Ему так казалось. Со временем… со временем она отпустит. Научится быть взрослее, найдет себе новых друзей. В конце концов, она же еще так молода. Переживет это, отпустит. Справится.
Если общаться с ней отдаленно, сухо и по делу, как общаются занятые брат с сестрой. Штайнеру… это казалось лучшей альтернативой, пока он не подберет ей квартиру. Пока не отселит от себя. Уйдет время на то, чтобы Фастер пришла хоть в какую-то норму. Горечь её слез доносилась даже до второго этажа, и он очень хотел спустится. В какой-то момент… больше всего хотел спустится. Однако, одергивал себя и стискивал зубы. Довольно её жалеть. Она всегда просила её не жалеть. Может… хоть раз стоило прислушаться к этой просьбе.
За спиной послышались тихие шаги, и Нейтан прикрыл глаза. Тонкая ручка опустилась к нему на спину, и слегка его погладила.
- Не кори себя за то, что произошло. Ты сам сказал, у тебя нет двух жизней, чтобы одну из них посвятить ей. Конечно ей плохо сейчас, но это пройдет. Ей нужно… побыть одной, я думаю.
- Ей нужна чья-то поддержка. – Тихо ответил Штайнер. – Но не моя. Я… достаточно её поддерживал. Если продолжу делать это даже сейчас, будет только хуже.
- Правильно. – Бел кивнула. – В конце концов, можно будет найти ей психолога, когда съедет.
- Хорошая мысль. – Нейт, раздумывая, покачал головой.
- Не стоит тебе тут стоять. – Продолжала девушка. – Оттого, что ты слушаешь эти рыдания, легче ей не станет. Не рви себе душу, идем в комнату.
- Наверно ты права. – Он, было, хотел отойти от светлых перил, однако плач внезапно прекратился. Следом послышалось тяжелое, глухое падение. – Этого еще не хватало! – Мужчина сжал зубы, и рывком направился вниз. – Наверно, упала в обморок. Твою мать. Нужно было дать ей успокоительных, или еще как-то помочь, или…
- О нет. – Тихо прошептала Белита. – Может, она просто симулирует, чтобы привлечь твое внимание. Не подумал?
- Она никогда не симулирует. Вызови врача, Бел, или скорую. Может у нее нервный срыв.
- Хорошо. – Гостья устало вздохнула. Въехала, а проблемы только начинались.
4. Фарш эмоциональной мясорубки
Когда она вновь смогла разлепить глаза, за окном клубилась непроглядная тьма. В ночи вырисовывались очертания знакомого, привычного шкафа, письменного столика. Высоких, кукольных манекенов, и швейной машинки. На лбу тут же проступала испарина. Приснилось?!
Эмма вскочила с узкого дивана, и осмотрелась. Никого. Однако, рука в локте была наспех перехвачена эластичным бинтом. Ей делали укол? Несколько… уколов?
Не помня себя, девушка выскочила в коридор. Сердце билось где-то в глотке, и мешало дышать. Оказавшись в коридоре, Фастер тут же столкнулась взглядом с молодой особой в белом, махровом халате, которая придерживала на голове полотенце.
- Здравствуйте. – Тихо произнесла она. – Меня зовут Белита Кин. Вы меня помните? – Взгляд становился испытывающим.
- Помню. – Одними губами ответила Эмма, и отшатнулась. Вновь мир рядом потрескался, словно старая, неказистая фреска и рухнул, не оставив надежд на иллюзию. На плохой сон.