- Почему в гостиной? – Голос дрожал.

- Потому что я хочу спать в гостиной. – Штайнер стиснул зубы. – Закрыли тему. Вставай, я отведу тебя наверх.

Ноги не слушались. Все темнело, а пульс стучал в висках. Что он хочет сказать? Почему не сейчас? Голова изо всех сил избегала самого очевидного ответа, но губы все равно дрожали. Сегодня, почему-то, его прикосновения казались холодными и отчужденными. Он помогал, как всегда. Но сжимал челюсти, и явно думал о своем. Напрягался. Хотел скрыться с глаз, и то было очевидно. Страх подгибал голени.

На ватных ногах она влезла на кровать с балдахином, и тут же услышала, как закрылась дверь комнаты. Послышались удаляющиеся шаги. Зрачки застилала пелена слез.

Ушел.

В ту ночь ей не спалось. То и дело накатывал тремор, то и дело стыла подушка, намокающая от соленой воды. Эмма пыталась заставить себя отдохнуть, но как только смыкала веки, воображение рисовало жуткие картины завтрашнего дня. Как Нейт посмотрит на нее… и скажет, безучастно и тяжело: «она мне понравилась. Думаю, нам нужно расстаться». Какая-то девушка со стрижкой, коллега, которую он, скорее всего, поцеловал. Перед которой он открывал такси, а Фастер так глупо наткнулась на них глазами. Победила, сама дошла до его работы. Справилась.

Лучше бы не справлялась.

Её бросало то в жар, то в холод. Успокаивать себя не получалось, и периодически накатывали позывы рыдать. Она не должна рыдать. Должна выглядеть спокойно, и так же спокойно его выслушать. Кто знает, что именно он хочет ей сказать. Может, все не так плохо. Может, ему просто тяжело, по какой-то причине, и он скажет об этом…

А, может, она самозабвенно себе врет, чтобы не сойти с ума за одну ночь.

Близился туманный, тусклый рассвет. Нити этого тумана обволакивали деревья, и даже дорогу от дома из окна было не разглядеть. Однако, Фастер знала, что этот белый густой слой скоро осядет, просто еще очень рано.

Слишком рано.

На ватных ногах она поднялась с постели. Потуже завязала халат, вышла и медленно, ступенька за ступенькой стала спускаться вниз. Спускаться проще, чем подниматься, но все равно не то что бы легко. Оказавшись в коридоре, она нервно сглотнула. К своему ужасу, не обнаружила ботинки Нейтана на полке. Куда ушел в такую рань? Или уехал? Обещал же, что будет разговор. Который сейчас час? Шесть, семь утра?

Аппетита не было, хотя из кухни пахло едой. Судя по всему, он что-то приготовил, прежде чем уехать, однако, Эмма даже не думала заглядывать на сковородку или в холодильник. Медленно прошла в кухню, и присела на стул, на котором провела вчерашний день. Должно быть, отошел за продуктами. Или очень срочно понадобился на работе.

В шесть утра.

Тики настенных часов отдавались внутри новыми нервными всплесками. Ждать тяжело, особенно чего-то мерзкого. Чего-то, что совсем не обещало радости, и висело над шеей словно дамоклов меч. Туман медленно оседал, сквозь открытое настежь окно доносился шелест шин об асфальтовое покрытие. Сквозняк шевелил чуть увядшую на подоконнике красную герань.

Она ждала. Пальцы вздрагивали сами собой, звенело в ушах. Просто сидела и ждала. Чего-то.

Скрипнула входная дверь, и сердце тут же опустилось куда-то глубоко в живот. В коридоре, казалось, послышался тихий говор. Говорил Нейт. И, вроде бы, еще раздавался мягкий, женский голос.

Вновь ладони влажнели. Вновь начинали трястись губы, а глаза бесконтрольно бегать по кухне. Кто там? Кто пришел? Фастер поднялась из-за стола, и медленно поплелась к двери. Из коридора раздавалось шевеление, словно кто-то что-то перекладывал. Два силуэта растворялись во тьме, мужской и женский.