От такого тона Фастер отшатнулась. Изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Звон в ушах усиливался, сердце начинало болеть.

- Пока такая ситуация, я постелю тебе кровать в гостевой. – Штайнер нахмурился и прикрыл глаза. Затем молча встал, и направился прочь из кухни.

- Н-нейт. – Зачем-то продолжала шептать девушка, глядя ему вслед. Словно… скажи она его имя еще раз, и злостный мираж развеется. Сон закончится, и она проснется.

- Не заставляй меня произносить это вслух. – Ответил он, не поворачиваясь, сжимая зубы.

- Ч-что произносить? – Никак не могла перестать заикаться, однако следом этого вопроса послышался горький, ироничный смешок.

- Между нами все кончено, Эмма. Прошу, возьми себя в руки, и смирись с этим. Я буду помогать, но на этом все. Не надо сцен, или истерик. Никому от них лучше не будет, а твоему здоровью в первую очередь. Подумай о себе.

Дверь закрылась, и послышались удаляющиеся шаги. Схватившись за лицо, Фастер разрыдалась. Кусала до крови губы, сжалась на стуле, схватившись за колени. Кошмарный сон никак не заканчивался, напротив, туман полностью сошел. С улицы доносился щебет птиц и сигналы автомобилей. Волосы вставали дыбом, начинался тремор.

Что только что произошло? Любимый Нейт… привел в дом другую?

Он больше не её Нейт?

Как это произошло, когда? Почему?

Воздуха не хватало. Она ежилась, вытирала пальцами глаза. Какая-то незнакомая женщина, лицо которой Эмма даже не рассмотрела. Короткая стрижка, каштановые волосы. Он все это время любил брюнеток? Даже фигуру не рассмотрела. Было не до того. И кем… он ей представил саму Фастер? Сестрой? Девушкой-инвалидом, которую нельзя прогнать, но с которой пообещал расстаться?

Сердце болело от горя. Ноги, на какое-то мгновение, перестали ощущаться. Больно, слишком больно. Сон. Она же… ему верила. Верила, что они будут вместе и без свадьбы. Хотя, разве свадьба остановила бы его? Верила, что Нейт никогда не оставит. Ведь не оставил, когда ушел из детского дома. Верила, когда он говорил, что будет рядом. Когда кивал на вопрос «ты меня любишь?». Верила, что полюбил несмотря на то, что она «дефектная». Совершенно несамостоятельна и нежизнеспособна. Несуразная. Ничего не может сама.

Верила.

Слепую веру можно было назвать болезнью. Или наоборот, лекарством. Лекарством от иллюзий с течением времени, но с одним тяжелым побочным эффектом.

Болью.

3. Клином свет

Он со вздохом поднимался наверх. Там, на кухне… ей нужно побыть одной. Смириться. Принять. Осознать реальность, в которой она теперь находится. Вытереть слезы, и подумать. Подумать о том, что они никогда не были парой. Лишь названными братом и сестрой.

Однако, что-то в душе свербело. Оставался чудовищный, мерзкий осадок. Все же… больная, итак обиженная судьбой девочка не заслуживала того, чтобы с ней это происходило. Не заслуживала внезапного краха, и таких страданий, Нейт прекрасно это понимал. Однако, ничего не мог сделать. Её чувства принять он не мог, и не собирался себя насиловать. Ради чего? Жизнь, все же, одна. Рано или поздно, Эмма смирится. Рано или поздно ей станет легче, и она его морально отпустит. Может даже простит. А пока… пока нужно планомерно делать то, что он хотел делать. Строить свою жизнь, даже если так внезапно.

Ведь так внезапно девушка, которая была очень симпатична два месяца… вызывала интерес, порождала разного рода низменные фантазии… оказалась без жилья. Внезапно оказалась не против провести день в отеле со своим внимательным шефом, который рад был помочь. И даже согласилась… принять его помощь и пожить с ним. Согласилась на отношения после первой ночи. Могло бы так повести, если бы он просто помог с жильем? Согласилась ли она быть рядом, если бы не экстренная ситуация? Нейт не был уверен. Поэтому сцепил зубы, и очень успешно торговался с совестью. Жизнь одна, и нужно использовать такие шансы. Бороться за свое счастье, которого у него итак никогда не было.