- Я вот читала в одной статье, что агрессия хорошо выходит с физической активностью. Ну, там мебель подвигать, потанцевать, подраться.

- Это что за намеки такие?! - взвизгнула несостоявшаяся свекровь, а бабушка добавила:

- Да я не говорю, что обязательно драться. Но вот только музыки у меня нет, да и мебель вся на своих местах, к стене прикручена после того как твой Рома свалил мою галошницу. Чешскую! Мы ее по талонам брали, между прочим.

Глаза тети Лены полыхнуло обидой:

- Какая мелочность! Это и было сто лет назад!

- И все эти сто лет меня могла радовать моя галошница из красного дуба! – Бабушка упрямо выпятила подбородок и подбоченилась. Глядя на нее, в фартуке поверх халата, я мысленно пририсовала в руки скалку, получилась карикатура из анекдотов про пьяных мужей и их жен фурий.

Я видела, что бабуля заводится и злится даже больше меня и постаралась смягчить угол:

- Елена Семеновна, идите лучше домой, печенье можете взять с собой. А лучше вот, пирожные, они свежие, берите!

Но она увернулась от протянутой коробки, будто в руках у меня были не сладости, а электрический скат.

- А я всегда говорила Роме не связываться с Миловановыми. И в институт тот он не хотел поступать. А все за тобой пошел, как телок.

- А его в другой не взяли, - крикнула из-за спины ба, - потому что дурак твой Ромка!

- И школу тоже, - не сдавалась соседка.

Господи, это уже становилось нелепым.

- Что, в школу он тоже из-за меня пошел? – я вдруг поняла, до чего устала. До чего долгий, странный у меня выдался день и, кажется, впереди ждало еще столько же. Встала из-за стола и мягко отодвинула тетю Лену к проходу, ей и правда было пора. И нужно замыкать двери на замок, у нас квартира, а не музей со свободными часами посещения. – Елена Петровна, я наверное, очень перед вами виновата. Столько зла ни одна мать не выдержит. И в сад вашего сына потащила, и аттестат из-за меня получил, еще и от армии отмазался, потому что экзамены у меня списал. Не женщина, а шестьдесят килограмм чистой пакости.

-В школе ему Ксюшенька нравилась, только он робел. А ты вцепилась в парня как репей!

Я даже не стала спорить. Аккуратно вела женщину по коридору, подальше от кухни в сторону выхода. И даже не удивилась бабушкиным подначиванием:

- Любка, бей по почкам, она по ним в стационаре лежала, сразу сдуется!

С бабушкиной кровожадностью стоит разобраться позже, сейчас хотелось выпроводить всех лишних, закрыться в комнате, поплакать.

- Тетя Лена, - вдруг показалось, что я могу называть ее как раньше, когда мы просто жили соседями. Потом, когда стали встречаться, и обручились, свекровь попросила «не тетькать» а звать ее мамой или же по отчеству. Первое было неприемлемо, второе неудобно. Двадцать лет «Теть Лен, а Рома выйдет?», и в одну минуту «Елена Семеновна, здравствуйте».

Здравствуйте.

- Тетя Лена, простите, что испортила жизнь вашему сыну, но он еще может вернуться к Ксюше. Вы же так хотели внуков, это отличный шанс, чтобы получить сразу трех. От разных отцов, правда, но вы ведь женщина прогрессивных взглядов.

- Я хотела, чтобы мой Ромочка был счастлив. И, наконец, вижу, как в него снова возвращается жизнь. Он мечтает, любит и поступает так, как он хочет.

- Он ли?

Я облокотилась о дверной косяк и устало закрыла глаза. Тяжесть камнем легла на сердце, заставляя немного дрогнуть, согнуться в коленях. Что-то в словах тети Лены больно резануло слух, но сколько не повторяй оброненную фразу, не могла понять главного. Пока сзади не раздался скрипучий бабушкин голос:

- И кого там твой оболтус любит?